Жизнь продолжается. Записки врача

Как правило, больного человека сопровождали родственники. Иногда они располагались табором сидя, занимая все пространство пола просторного кабинета. Первым вопросом к посетителям был: «Кто больной?» Я старалась освоить персидский язык и с помощью переводчиц запоминала фразы целиком. Если этот вопрос задавала я, то сразу получала одобрение присутствующих.

Наша больница существовала в Иране многие годы. Ее авторитет принимали как эстафету сменяющиеся бригады советских врачей. Прием больных был платным, но более чем в десять раз меньшим, чем у местных врачей. Для самого бедного населения наша цена услуг была высокой, а плата другим иностранным врачам — запредельной. Хорошо обеспеченные люди, муллы и чиновники, предпочитали лечиться у нас. Как говорили местные жители, к шурави (так нас называли) шли за правдой и реальной быстрой помощью.

Мы не раз были свидетелями наглого грабежа больных врачами, бравшими большие деньги за будто бы сделанные операции. Например, при аппендиците или болезнях желудка послеоперационный рубец был на своем месте, а будто бы удаленный больной орган мы находили на положенном ему месте. Такое «удаление» приносило страдания больному и немалые деньги хирургу.

Я волновалась и расстраивалась, когда больному наши иностранные коллеги назначали очень дорогой, но бесполезный препарат, не говоря уже о бессердечии врачей, получивших большую плату, но шикающих на бедняков и относящихся к ним брезгливо.

Постоянно нас посещали представители фармацевтических фирм, оставляли дорогие препараты и обещали подарки за их назначение больным.

«Доктор-джан, неужели вы будете пачкать руки об этого курда?» — изумленно спрашивала меня переводчица. Вот он, этот курд, без сил лежащий на кушетке. Пропыленные его брюки завязаны у стоп тесемками. Он, по-видимому, неграмотный молодой работяга. Конечно, я разберусь, в чем дело. Ему и другим, таким же несчастным, отдам дорогие лекарства и велю прийти на повторный осмотр бесплатно. Иногда, видя страдания обездоленных людей, я звонила в отделение физиотерапии, чтобы подготовили аппарат Бернара, на десять минут прерывала прием и избавляла людей от боли из сострадания, без всякой платы. Переводчицам мои инициативы не нравились.

Местные врачи не знали, что основным принципом советской медицины была профилактика заболеваний, долечивание в санаториях и пансионатах, а также вседоступность бесплатной врачебной помощи и многих лекарственных средств. Мы также отличались от тегеранских коллег своей верностью клятве Гиппократа.

Истинным врачом, как говорили, врачом от Бога, был мой муж — Иван Николаевич. Такое звание мог получить от пациентов человек, не только берущий на себя ответственность за больного, не только овладевший обширными медицинскими познаниями, но имеющий любовь к своей профессии и особое свойство личности — милосердие. Он умел успокоить больного, пожалеть его, утешить, а также ободрить и вселить уверенность в выздоровление. Во многих случаях это заменяло обычные больничные мероприятия. В период отсутствия ультразвуковой и других видов томографий основой диагностики были его рентгенологические заключения. Прежде чем дать их, он вникал в истории болезни, как правило, беседовал с больными, выслушивал и смотрел их. Его диагноз был точным и квалифицированным. Он являлся обязательным членом наших консилиумов, с ним считались конкуренты. Муж блестяще владел не только специальными знаниями, но и искусством общения с больным человеком. Мы учились у него и удивлялись, как всего несколькими словами он влиял на дальнейшее течение болезни, а значит и на судьбу человека.

В угоду собственной наживе никто из нас не мог повредить больному. Мы жили по принципу: человек человеку друг, товарищ и брат. В государстве, где нам предстояло работать, господствовал другой принцип: человек человеку волк.

Наши врачи получали практически одинаковую, довольно высокую зарплату: половина, в местной валюте, выдавалась на руки, а половина, в рублях, поступала на счет в Москве. Ее мы ежемесячно переводили детям. Между собой мы, врачи, конкуренции не знали, были товарищами и друзьями, быстро решая профессиональные проблемы, когда возникали сложные случаи.

Не в наших возможностях было построить себе дворец и купить миллионный автомобиль, но именно советские больничные автобусы и скромные «Волги» пропускались полицией по тесным дорогам города беспрепятственно, а богатые коллеги злились в пробках (в то время пробки там были похожи на теперешние московские). Одного этого факта достаточно, чтобы стало ясно, какую конкуренцию мы составляли для иностранных коллег и какую популярность имели в Иране.