«Жизнь происходит от слова…»

Культура обычно определяется как информационно-мифологизированное поле сознания и подсознания. Сегодня это поле захвачено и перепахивается чуждой культурой другой цивилизации, засевается сорняками, заболачивается и окисляется с особым усердием. И совершает эту неблагодарную в глазах потомков работу… та же самая интеллигенция, которая и в свою очередь оказалась – не интеллигенцией вовсе; а судя по саморазрушительной деятельности ее также и не интеллектуалами. И тогда создается впечатление, будто все вообще – разрушается, а изнутри самой культуры кажется людям, которые ее переживают, что выхода вовсе нет. Какие-то основания для подобных суждений имеются: исчез социальный слой, сохранявший «традиционную культуру», например, исчезло крестьянство.

Тем не менее это неверно.

Как ясно из смысла самих латинских слов, сохранивших в европейской традиции свою концептуальную основу, цивилизация выражает ценности городской (равно нашему пониманию гражданства – в «городах»), а культура – общественной (от общины идущей), естественной, в конечном счете природной среды, искусно обработанной (окультуренной) исходя из потребностей общества. Относительная победа цивилизации сегодня – это победа городского плебса, выдвижение вперед стандарта, моды и квазикультурных посредников масс-медиа – с замеченным уже зарубежными философами скатом к кичу, пошлости и «концу истории». Ощущение конца определяется понятным отсутствием животворных сил, способных развивать заложенные в цивилизации тенденции. Развивается культура – цивилизация паразитирует на культуре.

Русская культура всегда отличалась открытостью навстречу новому, впитывала в себя элементы, восполнявшие собственные ее силы до полноты цельного. Она развивалась, и в факте развития содержалась энергия сохранения русской культуры. Она не традиционна в том смысле, какой хотели бы ей усвоить ее оппоненты. И кроме того… Нерасторжимость взаимно направленных связей, уже сложившихся между языком, культурой и добрым человеком русского мифа, остается гарантией на будущее. Триединство сущностей, характерное для русского понимания творческой силы, все-таки сохраняется, и нужно просто очистить его от ржавчины, накипи и сора.

Так мы выяснили, что нынешний мир интеллигенции виртуален: в действительности, в явленности своих проявлений нет ни культуры, ни самой интеллигенции. Культура и интеллигенция представлены в идее, идеальны. Сущность без явления, – миф.

6.

Есть один признак, резко противопоставляющий культуру цивилизации. Для культуры важны идеальные ценности, а не конкретные цены на «вещи». Культура сама по себе идеальна, тогда как цивилизация вещна («материальная культура»). Те три сосны, в которых беспомощно мечется мысль человека, пребывающего в трехмерном пространстве существования, символически можно представить тем же семантическим треугольником:

Относительная ценность различных связей между точками пребывания слова – идеи – и носителя их определяется тем, из какого «угла» мы взираем на мир или в какую точку помещаемся сами.

С интеллигентом все ясно, он обречен на позицию номиналиста; из своего угла «от вещи» вглядываясь в явления языка и идеи, он представляет их как абсолютные и равнозначные ценности, в которых он живет и лишившись которых он ощущает распад бытия. Если есть идея – она облечена в слово; если слово существует – ему соответствует идея, которой можно довериться. Скажем, «демократия» или «капитализм» (раньше «социализм» или «народ») – это важные ценности «открытого общества», за которые стоит сражаться. Еще: если существуют термины типа «фашист» – значит фашисты где-то рядом, их нужно искать, и обязательно отыщешь. В этом интеллигент и представляет себе формы политической «борьбы»: искать противника по терминам-кликухам, приписывая ему, быть может, собственные свои пороки (и, овеществив их таким образом, изживать в себе). Распад бытия современный интеллигент также видит (но только он об этом и говорит) в разрушении языка и разложении традиционной культуры. Если угодно, сегодня подобные речи – знаковый признак интеллигента (в русском, понятно, смысле). Номиналистическая сущность интеллигента бросает его между идеей и словом, и что победит? Пока мы имеем возможность видеть, что марксистский номинализм вытесняется чертекаким номинализмом, а именно эклектикой идей и мешаниной слов, в которых техническая образованщина с серьезным видом ищет каких-то различий в теориях, школах и направлениях, подменяя содержательность последних внешними формами политических партий. Невозможность жизнеспособного органического развития в новой среде есть коренная болезнь современного интеллигента, свои инстинкты именующего разумом, а свои желания – мышлением.