Читаем Жизнь Пушкина полностью

Жизнь Пушкина

Виктор Владимирович Кунин

Заря багряною рукоюОт утренних спокойных водВыводит с солнцем за собоюТвоей державы новый год.

Так, кажется, старик начинает Оду свою на день восшествия на престол императрицы Елисаветы.

Какая радость: будет бал;Девчонки прыгают заране.

Как эти девчонки, готовящиеся на бал, забавны пред девою, прядущею в избушке.

…………………………………………………Так пчел из лакомого ульяНа ниву шумный рой летит.

Как у наборщика не дрогнула рука набрать этот лакомый улей?

Все жадной скуки сыновья.Пред сонной скукою полей.

Есть ли какой-нибудь из европейских языков терпеливее русского при налогах имен прилагательных: что хочешь поставь пред существительным, все выдержит. Скука — жадная, хладная, алчная, гладная, сонная и пр. и пр.

Однообразный и безумный,Как вихорь жизни молодой,Крутится вальса вихорь шумный.

Однообразный, шумный, безумный вихорь, подтверждение выше замеченной гибкости языка нашего, относительно имен прилагательных. Не назвать ли нам эпитетов, подобных удалой кибитке, лакомому улью, безумному вихрю, не имеющих приметного отношения к своим существительным, вместо прежнего: имена прилагательные, новым словом: имена прилепительные. В таком случае мы по крайней мере не затруднились бы, куда отчислить и

Лица самолюбивые,И негодование ревнивое,

и сотню других мелочей, которые так заживо цепляют людей, учившихся по старым грамматикам.

— Атеней, 1828, ч. I, № 4.

VI

У всякого художественного произведения есть точка, одна точка, с которой оно представляется во всем своем величии. Взгляните вблизи на декорацию Гонзаго, это — мазанье; но из кресел, в надлежащем расстоянии, освещенное, оно чарует нас. Многие ошибаются в своих суждениях потому, что не попадают на точку, с которой должно смотреть на произведение.

В Атенее кто-то насчитал множество ошибочных выражений в Онегине. — Читал ли г. критик, занимаясь старыми своими грамматиками, прочие стихотворения Пушкина? Заметил ли он, что у Пушкина особливое достоинство — верность и точность выражения, и что это достоинство принадлежит ему предпочтительно пред всеми нашими поэтами? Пушкин, следовательно, мог, если бы захотел, избежать тех ошибок, в которых его упрекают (впрочем, из замеченного только 1/10 справедливо), но у него именно, кажется, было целью оставить на этом произведении печать совершенной свободы и непринужденности. Он рассказывает вам роман первыми словами, которые срываются у него с языка, и в этом отношении Онегин есть феномен в истории русского языка и стихосложения.

— Московский вестник, 1828, ч. VIII, № 5.