Жизнь русского обывателя. Часть 1. Изба и хоромы

Читатель, верно, уже обратил внимание на огромное разнообразие лесных материалов и изделий из них. Деготь, уголь и береста из березы, луб, лыко, мочало и древесина на поделки из липы, смола, сажа, древесноуксусная кислота, скипидар, канифоль, сургуч, чашки, ложки, дуги, полозья, бочки, кадки, лагуны, барила, ушаты, шайки – несть числа изделиям из древесных материалов. Все это потому, что крестьянин до тонкости изучил свойства этих материалов и всех древесных пород. Ведь за каждую лесину платились попенные деньги: лесник обмерял пень, вычислял объем древесины в лесине – и плати. А живые деньги в полунатуральном крестьянском хозяйстве – редкость, и дерево покупается, чтобы из него снова сделать деньги на покупку хлеба. Поэтому использовалась не только древесина, за которую, собственно, и платились деньги, а все, что можно. Купил мужик делянку хвойного леса – не враз рубил его. Сначала каждая лесина несколько сезонов «подсачивалась», и из нее выкачивалась живица, которой дерево пыталось залечить нанесенную топором обширную рану. Живица шла на скипидар, канифоль и сургуч. Только затем рубилось дерево. А на следующее лето вновь приходил мужик на делянку с топором, лопатой и вагой и выкорчевывал «осмол» – пни, густо пропитанные живицей, которую корни гнали вверх, «не зная», что лечить уже нечего. Из осмола курилась смола, а на топливо шли сучья и вершинки. Если покупалась береза, тонкая береста шла на бураки, ступни, пестери, а из толстой грубой «скалы» вместе с выкорчеванным пнем сидели деготь. И так поступал крестьянин со всем лесоматериалом: древесина дуба в дело, кора – для дубления кожи, как и ивовая кора после очистки лозы на плетение. Ничего не выбрасывалось в крестьянском лесном хозяйстве, все шло в дело, и на месте лесосеки оставалась чистая полянка. Мало того, кололась липа да осина на баклуши для ложек и чашек, для другой «горянщины» – из остатков старики, подростки и бабы резали незатейливые деревянные игрушки-бирюльки – все лишняя копейка попадет в пустой крестьянский кошелек. Так что, хотя и не знал русский крестьянин мудреного иноземного словца «экология», его производство было максимально экономичным, безотходным и экологически чистым.

Конечно же, не только в лесу добывал крестьянин деньги на хлеб. Немаловажное значение в русской повседневности имел гончарный промысел: крестьянская, мещанская, отчасти купеческая, да и помещичья Россия ела и пила из глиняных чашек, кринок, корчаг, горшков, латок. Для домашнего производства на рынок требовалось лишь накопать на глинище глины, проморозить ее зимой, смешать с песком, на простейшем ручном гончарном кругу вытянуть пользующуюся спросом посуду и обжечь ее хотя бы и в домашней русской печи, а если производство было обширным, то и в специально построенном горне. Расход был только на дрова – осиновые, а если приготовлялась чернолощеная, неизвестная сейчас посуда, то хвойные. Безотходность крестьянского производства, о которой уже говорилось, и здесь породила особый вид продукции – глиняную игрушку-свистульку.

Всем хорошо знакома яркая расписная вятская, дымковская игрушка. Некоторые так и думают, что иной не было, и всякую глиняную игрушку называют дымкой. На самом же деле повсюду, где было крестьянское гончарное производство, изготавливалась и игрушка, так что специалисты и коллекционеры легко различают игрушку каргопольскую, тульскую, курскую, калужскую, орловскую и множество иных. И не из любви к искусству делалась игрушка. Просто в горне между горшками и кринками оставалось пустое место, а значит, дрова горели зазря, а за них были плачены деньги. Опять же и лошадь на базар везла вполсилы: между посудой и внутри нее оставалось пустое место. А ведь лошадь не должна задаром есть, она должна работать с полной отдачей, как работал сам мужик. Поэтому из остатков глины члены семейства, не участвовавшие в основном производстве, – старики, бабы, подростки – лепили игрушечную посуду и свистульки и расписывали их. Ими заполнялись промежутки в горне, так что не пропадал даром жар от купленных дров, их рассовывали в солому между посудой и внутри нее, так что и лошадь работала в полную силу, а на рынке все какие-нибудь 20–30 копеек выручатся за грошовые свистульки.