Жизнь русского обывателя. Часть 1. Изба и хоромы

Пища и сон – непременные условия жизни, а уж в тяжелом труде, казалось бы, без них абсолютно не обойдешься. Но как при полевых работах некогда было спать, так не было времени для сна и во время промыслов: «А которые в промыслы ходят, так у тех за правило ночь только со вторых петухов до света. Ночные часы нагоняют потраченное время на проходку от места до нового места работы. Валяльщики валенок валяют, на катеринке шерсть бьют всю ночь напролет, чтобы волна была готова к утру, а сапог вываливается днем, чтобы готов был к вечеру в печку, когда начисто выгребут ее. На лесных промыслах у санников, обечайников, кадушечников всегдашнее положение – до петухов, либо зимнюю ночь на летнюю поворачивают либо с вечера до света при кострах работают. Кустари, что дома работают, на сторону не ходят, у них легче, но и они тоже захватывают ночи» (55, с. 146). И действительно. Исследователи и статистики того времени указывали, что при рядах рабочий день устанавливался в 14 часов, и только с 1905 г. для наемных работников он был 10-часовой, а сами хозяева работали по 12 часов.

Так когда же мужичок лежал на печи? Нет, русский мужик, гонимый угрозой голода, воистину не знал покоя ни летом, ни зимой.

Глава 11 Жизнь в избе и на крестьянском подворье

Нашему современнику совершенно неизвестен весь строй старой крестьянской жизни в избе и на подворье. Между тем, это была совершенно особая жизнь, нисколько не похожая на нашу, современную. Впрочем, многое из того, что будет сказано о семейной жизни, относится и к дворянской семье.

Начнем с положения женщины.

Издавна в нашей литературе бытует мнение о забитости русской бабы: «Будет бить тебя муж-привередник, и свекровь в три погибели гнуть», писал Н. А. Некрасов. Действительно, так оно и было. Мало того, били женщин мужья и в дворянских семьях: ведь масса их жила в народных традиционных установках. Среди простого народа, а особенно крестьянства, это было правилом. Деревенский сход мог вмешаться в отношения между мужем и женой лишь в том случае, если дело кончалось членовредительством, например, выбитым глазом; тогда мужика могли даже слегка посечь. Мало того, если баба оказывалась бранчливой и драчливой и докучала односельчанам, сход мог прямо порекомендовать ее супругу слегка «поучить» скандалистку.

Кроме того, русская женщина была юридически недееспособна. Паспорт жене или дочери выписывался только с позволения мужа или отца, причем супруг мог вернуть жену, ушедшую из дома, например, на заработки, до окончания срока паспорта, обратившись в полицию. И ее возвращали по этапу.

Но при всем при этом русская женщина и по закону, и по крестьянскому обычному праву была совершенно независима по имуществу. Напротив, муж был обязан содержать жену.

Женщина была обязана работать на большака, хозяина (муж, его отец, его дед, его старший брат) лишь часть года, независимо, в собственном хозяйстве или по найму, куда сговорил ее большак: «…Лето, с 15 апреля по 15 ноября, баба обязана работать на хозяина, и ей все равно, где работать, на своем поле или на панском» (120, с. 177). Разумеется, если она работала на стороне, то ее заработок поступал в семью, то есть и на ее пропитание. Кроме того, жена была обязана наготовить за год мужу и детям определенное количество рубах, портов, полотенец, готовить пищу. Но все остальное время, кроме урочного, она работала на себя, пряла ли, ткала или работала по найму. Все, что она зарабатывала, было уже ее имуществом, в которое муж не имел права «вступаться». Более того, даже летом ее заработок вне круга обычных полевых и домашних работ был ее собственностью: деньги за собранные и проданные ягоды или грибы были ее деньгами. Каждый член семейства имел свой сундук, и муж не мог залезть в бабий сундук, вынуть деньги или холсты и продать их, даже если требовалось заплатить подати или купить хлеба, чтобы накормить ту же жену. Если она его любила, то могла дать денег, отдать холсты, чтобы его не упрятали в холодную или не высекли. Но только так, и не иначе. Так что нельзя было продать холсты и наряды ни бабы, ни невестки – это их холсты и наряды. И где мужик достанет хлеба – никого не волновало: женился – значит, корми; раз большак – корми.

Мало того, если муж изменял жене и сожительствовал с другой бабой, она могла отказаться от стирки его вещей: «С кем живешь, пусть та и стирает».

Семейные отношения в деревне строились на деловой основе. Женились не по любви (конечно, и это было делом не последним), а брали в дом работницу. У женщины в деревне было две функции: работница и родильница: ведь дети – это залог будущности, кормильцы, которые будут содержать родителей, когда они изработаются. Женщина должна была работать много и тяжело (но только женские работы, которые тоже отдыхом не назовешь; работы строго делились на мужские и женские) и рожать много и легко, без последствий и для себя, и для детей. Отсюда вытекают особые требования к женской красоте.