Жизнь русского обывателя. Часть 2. На шумных улицах градских

Внутреннее убранство также было почти одинаковое. Зала была обставлена плетеными стульями и складными столами для игры; гостиная украшалась хрустальною люстрой и в простенках двумя зеркалами с подстольниками из крашеного дерева; вдоль стены, просто выкрашенной, стояло в середине такого же дерева простое канапе, по бокам два маленьких, а между ними чинно расставлены были кресла; в диванной угольной, разумеется, диван. В сохранении мебелей видна была только бережливость пензенцев; обивка ситцевая или из полинялого сафьяна оберегалась чехлами из толстого полотна. Ни воображения, ни вкуса, ни денег на украшение комнат тогда много не тратилось» (23, с. 94–95).

Даже и столичное дворянство, даже и побогаче, жило по тому же стандарту, разве чуть почище, попристойнее. «В этих тихих улицах, лежащих в стороне от шума и суеты торговой Москвы, – писал князь П. А. Кропоткин, – все дома были очень похожи друг на друга. Большею частью они были деревянные, с ярко-зелеными железными крышами; у всех фасад с колоннами, все выкрашены по штукатурке в веселые цвета. Почти все дома строились в один этаж, с выходящими на улицу семью или девятью большими светлыми окнами. На улицу выходила “анфилада” парадных комнат. Зала, большая, пустая и холодная, в два-три окна на улицу и четыре во двор, с рядами стульев по стенкам, с лампами на высоких ножках и канделябрами по углам, с большим роялем у стены; танцы, парадные обеды и место игры в карты были ее назначением.

Затем гостиная тоже в три окна, с неизменным диваном и круглым столом в глубине и большим зеркалом над диваном. По бокам дивана – кресла, козетки, столики, а между окон – столики с узкими зеркалами во всю стену. Все это было сделано из орехового дерева и обито шелковой материей. Всегда вся мебель была покрыта чехлами. Впоследствии даже и в Старой Конюшенной стали появляться разные вычурные “трельяжи”, стала допускаться фантазия в убранстве гостиных. Но в годы нашего детства фантазии считались недозволенными, и все гостиные были на один лад. За большою гостиною шла маленькая гостиная с цветным фонарем у потолка, с дамским письменным столом, на котором никто никогда не писал, но на котором было расставлено множество всяких фарфоровых безделушек. А за маленькой гостиной – уборная, угольная комната с громадным трюмо, перед которым дамы одевались, едучи на бал, и которое было видно всяким входившим в гостиную в глубине “анфилады”. Во всех домах было то же самое, единственным позволительным исключением допускалось иногда то, что “маленькая гостиная” и уборная комната соединялись вместе в одну комнату. За уборной, под прямым углом, помещалась спальня, а за спальней начинался ряд низеньких комнат: здесь были “девичьи”, столовая и кабинет. Второй этаж допускался лишь в мезонине, выходившем на просторный двор…» (72, с. 8–9).

Дворянский особняк стоял на хотя бы небольшой усадьбе, а на тогдашних городских окраинах усадьбы могли быть и весьма обширными. Так, у графов Олсуфьевых в Москве, на Девичьем поле, была «большая усадьба в 7 десятин – под садом было около 3 десятин, а 2 десятины были под домом, флигелями, службами и двором» (78, с. 254). Кратко описанный П. И. Бартеневым небольшой дедовский домик в уездном Липецке, стоял, однако, на просторной усадьбе: «По субботам маменька обыкновенно осматривала нашу обширную усадьбу, начиная с кухни и людской, бани, большого погреба, ветчинной, кладовой, конюшни и сарая» (6, с. 53). В московской усадьбе Милютиных в выходящем на Мясницкую Милютинском переулке (в советское время – ул. Мархлевского) «Дом наш, двухэтажный, старинной барской архитектуры, находился между садом и обширным двором и стоял боком к улице, вдоль которой шел высокий забор с каменными столбами и железною решеткой. Насупротив главного дома, параллельно ему и также боком к улице, стоял двухэтажный же каменный флигель, неоштукатуренный; в нем жила бабушка Мария Ивановна Милютина с обеими своими дочерьми, а в глубине двора, против въездных ворот, расположены были службы: конюшни, сараи, жилье прислуги и т. д. Сад был старый, тенистый; двор – немощеный, отчасти поросший травой…» (86, с. 60).