Жизнь счастливая, жизнь несчастная

– Нет, никогда, – отвечала мама.

Через пятнадцать минут я снова подходила к ней.

– Ты изменяла когда-нибудь папе?

– Нет.

Изменяла? Нет. Изменяла? Нет. Изменяла? Нет.

Наваждение. Мука. Да что со мной не так?

В большинстве своём все навязчивые вопросы изводили меня. Не помню, чтобы хотя бы один такой вопрос не причинял мне страданий. Гаснул свет в квартире, я ложилась в кровать и думала лишь о том, чтобы снова задать проклятый вопрос. Сердце бешено колотилось, по телу разливался жар. «Спрошу, спрошу», – в смятении думала я. Но мама лежала тихо у стены, а в комнате царила тишина, нарушить которую казалось преступлением. Постепенно я смирялась с тем, что так и не задала вопрос, и уходила в сон.

Во время обострений обсессивно-компульсивного расстройства мир вокруг переставал существовать. Я шла с мужем по ночной новогодней улице, нас окружали гирлянды и праздничные огни, свежий воздух наполнял лёгкие, слышался весёлый смех… Но в душе не было ни радости, ни печали… Ничего. Только беспокойство и нескончаемая вереница вопросов, которые я планировала задать.

Я спрашивала у мамы, родная ли я ей дочь и действительно ли отец – мой родной отец. Границы между реальностью и иллюзией стирались, я переставала верить всему, что меня окружало. Деревянный стол мог оказаться железным стулом. Мама могла стать обманщицей, укравшей меня из роддома. Она уверяла меня, что действительно является моей родной матерью, а отец – моим родным отцом. Но вопросы продолжались. Я уже не слышала и не понимала, что она отвечает, но это было неважно. Важно было только то, что, услышав ответ, мне не становилось легче.

Обсессивное расстройство преследовало меня с пятнадцати лет. Оно то сходило на нет, то вновь возвращалось, вонзая колючие иголки беспокойства в повседневные дела. Однажды оно добралось и до творчества. Ещё до рождения дочери я начала делать картину из лоскутков. Нарисовала дом с лужайкой, расчертила на картоне, сделала в нём проколы иглой, чтобы потом пришивать лоскутки, нарезала множество мелких тряпочек с помощью самодельных трафаретов. Это был мой дом мечты – символ домашнего очага, уюта. Работа над картиной продвигалась медленно. Каждый день я пришивала к картону по нескольку лоскутков. Облака над домом я вырезала из белой кружевной ткани от свадебного платья, которое мне шили на заказ и в котором я была в ЗАГСе. Лужайка возле дома состояла из двадцати трёх лоскутков в коричнево-жёлтой цветовой гамме. На дом ушла бледно-розовая ткань, а для оконных занавесок я выбрала розовую сеточку от того же платья. Но я забросила картину, так и не завершив до конца, убрала её в дальний угол шкафа.

Прошло около двух лет, и вот одним зимним днём я решила продолжить пришивать лоскутки. Я садилась за работу после обеда, когда Соня спала в своей кроватке. Раскладывала перед собой кусочки ткани, брала иголку и нитку и вводила в каждую дырочку на картоне. Мне хватило терпения и усидчивости и вот, тринадцатого марта, картина была закончена. Но вместо радости и удовлетворения у меня появились навязчивые мысли. Вот что я записала в своём дневнике: «У меня слегка обострилось ОКР. Наверное, из-за плохого сна… Картину из лоскутков я закончила 13-ого числа этого месяца. И вот. 13-ого. Теперь хочется распороть эти три лоскутка, которые я пришила 13-ого, и пришить их снова, но другого числа, желательно нечётного. Чтобы завершить картину якобы счастливым числом…» Но я решила, что на этот раз так просто не сдамся. На следующий день я сделала запись: «Навязчивым мыслям насчёт картины не поддалась. Нашла в интернете метод Д. Шварца. Действую по этому методу». Я оставила картину нетронутой и мысли постепенно ушли, а вместе с ними тревога.

Несколько лет назад в селе случился пожар. Горел деревянный домик, в котором проживала семья с тремя детьми. Никто не пострадал, но дом сгорел дотла. Это произошло днём. Мы все – я, муж и дети – были дома. Внезапно я увидела сильное задымление. Плотная завеса дыма тянулась из-за двухэтажного торгового центра. Посмотрев в окно, я увидела скопление людей, которые стояли и глазели на дом, охваченный огнём. По телу пробежала неприятная дрожь, внутри что-то ёкнуло, зашевелилось. Я кинулась закрывать окна в квартире. Дым распространялся быстро, застилая туманным полотном всё пространство, попадающееся ему на пути. В голове мелькнула безумная мысль: «Вдруг огонь доберётся до нашего дома?»

Огонь потушили, люди, глазевшие на пожар, разбрелись по домам. Я же после этого случая каждый вечер, перед сном по нескольку раз подходила к плите и проверяла, все ли ручки переключателей стоят на отметке «0».