Жизнь Шарлотты Бронте

Вам покажут кровавый след в спальне усадьбы Оуквелл и расскажут историю как следа, так и ведущего к дому переулка. Все считали, что капитан Бэтт был в отъезде, а его семья находилась в Оуквелле, когда однажды зимним вечером он пробрался в потемках по переулку к своему дому, поднялся вверх по лестнице и исчез в своей комнате. Он был убит на дуэли в Лондоне пополудни в тот же день, 9 декабря 1684 года.

Камни усадьбы раньше были частью дома приходского священника, захваченного предком капитана Бэтта в эпоху, последовавшую сразу за Реформацией и не очень благоприятствующую защите собственности. Этот Генри Бэтт присваивал себе дома и деньги без зазрения совести. В конце концов он похитил большой колокол церкви Бирстолл, и за это святотатство на его землю был наложен штраф, не выплаченный хозяевами усадьбы и по сей день.

Однако Бэтты перестали владеть имением Оуквелл в начале прошлого века; оно перешло в руки второстепенных наследников, которые оставили следующие живописные следы своего пребывания. В огромном зале висит пара оленьих рогов, к которым подвешена табличка, сообщающая о том, что первого сентября 1763 года состоялось великое охотничье состязание, во время которого был подстрелен этот олень, что в погоне участвовало четверо джентльменов, которые затем съели свою добычу за ужином в этом зале, среди них был хозяин, эсквайр Фейрфакс Феарнли. Было названо четырнадцать имен, бесспорных «богатырей седой древности», но среди них я общалась в 1855 году только с сэром Флетчером Нортоном, генеральным прокурором, и генерал-майором Берчем. По пути из Оуквелла справа и слева расположены дома, где в пору своего пребывания в Роу-Хед мисс Бронте пользовалась гостеприимством своих школьных друзей. По улочкам, ведущим к пустоши и выгону скота на вершине холма, в праздники было приятно прогуляться до белых ворот, стоящих перед полевой тропинкой, ведущей к самому Роу-Хед.

Одно из помещений на первом этаже с эркерами, откуда открывался приятный вид, который я уже описала, служило гостиной, другое было классной комнатой. Столовая помещалась по одной стороне от входа, и ее окна глядели на дорогу.

В течение двух лет, проведенных там мисс Бронте, количество учениц колебалось от семи до десяти, и так как для их размещения все пространство дома не требовалось, четвертый этаж оставался незанятым, за исключением предполагаемого привидения одной дамы, чьи шелестящие шелка иногда можно было услышать, стоя у подножия лестницы, ведущей на второй этаж.

Благодаря доброй, материнской натуре мисс Вулер, а также небольшому числу воспитанниц, заведение походило скорее на семью, чем на школу. Более того, мисс Вулер была родом из окрестностей Роу-Хед, как и большинство ее учениц. Скорее всего Шарлотта Бронте, прибыв из Хауорта, преодолела самое большое расстояние. Дом Э.[47] был в пяти милях оттуда; две другие близкие подруги[48] (Роза и Джесси Йорк из «Шерли») жили еще ближе; двое или трое были из Хаддерсфильда; пара других из Лидса.

Теперь я приведу отрывок из ценного письма, полученного мною от Мери, одной из этих первых приятельниц. Письмо написано четко и выразительно, как и подобает любимой подруге Шарлотты Бронте. В нем речь идет о ее первом появлении в Роу-Хед 19 января 1831.

«Впервые я увидела ее, когда она выходила из крытой телеги. Одета она была очень старомодно и выглядела окоченевшей и несчастной. Она прибыла в школу мисс Вулер. Когда она появилась в классе, на ней было другое платье, но столь же старое. Она выглядела как маленькая старушонка, настолько близорукая, что казалось, она всегда что-то искала, поворачивая голову из стороны в сторону в попытке это разглядеть. Она была очень робкой и нервной и говорила с сильным ирландским акцентом. Когда ей дали книгу, она опустила голову, так что носом почти дотронулась до нее, а когда ей сказали поднять голову, то и книга последовала за головой, как будто была приклеена к ее носу, так что невозможно было удержаться от смеха».

Вот каково было первое впечатление одной из тех, кому в последующие годы суждено было стать ее близкой и любимой подругой. По первому воспоминанию о ней другой девочки, Шарлотта в день приезда стояла у окна классной комнаты, глядела на снежный пейзаж и плакала, пока остальные играли. Э. была моложе ее, и ее чуткое сердце было тронуто столь безутешным состоянием, в котором находилась этим зимним утром нелепо одетая маленькая девочка странного вида, «рыдающая из-за тоски по дому» в чужом месте среди незнакомцев. Любое демонстративное участие испугало бы маленькую дикарку из Хауорта, но Э. (которая стала прототипом Каролины Хелстоун в «Шерли») смогла добиться ее доверия, и ей было позволено выразить сочувствие.

Еще раз процитируем письмо Мери:

«Мы считали ее совершенно необразованной, она так никогда и не выучила грамматику и почти не усвоила географию».