Жизнь (СИ)

В какой-то момент я не удержалась на ногах и рухнула на колени, раздирая в кровь ладони. Рядом оказался тупичок, похожий на тот, в котором я оставила сына, и, не долго думая, я вползла в него и застыла, стараясь не дышать слишком громко. Как назло меня снова скрутил приступ кашля, который я не смогла подавить.

Рядом со мной захныкал младенец.

— Тише, — шептала я, облизывая сухие потрескавшиеся губы, — не кричи… Не буди родителей…

Я уже готова была, что меня прямо сейчас выпрут из подворотни, потому что забралась в чье-то жилище. Но на плачь ребенка никто не отреагировал. Как будто бы никто ничего не слышал. Что-то дрогнуло во мне, и я на корточках подобралась ближе к малышу. В тупичке было так темно, что я не видела даже кончика своего собственного носа, поэтому принялась искать ребенка на ощупь.

— Твою же мать, — прошептала в ужасе, когда поняла до чего дотронулась моя рука. На земле, в куче вонючих, покрытых чем-то липким тряпок лежала мертвая женщина. И рядом копошился в мокрых, грязных пеленках крошечный, худой, как скелет, младенец.

По закону деревянных джунглей, я должна была уйти. Это не мое дело. Это не мой малыш. У меня уже есть сын, у меня самой нет ни еды, ни крыши над головой. Но я не смогла. Из подворотни я выползла с крошечной, новорожденной девочкой на руках.

Обшарить жилище нищего проще простого. Кроме кучи тряпья, из которого я выдрала сухие куски, чтобы завернуть малышку, в закутке ничего не было. А мне все еще нужно было добыть еду. Я посмотрела на небо, до рассвета оставалось не больше пары часов. Мой сын уже, наверное, сходит с ума от страха, ведь я ушла слишком давно.

Я кралась по предрассветному городу. По пути мимоходом, как будто бы проделывала это тысячи раз, стянула с забора старую конскую попону, стащила с веревки тонкое шерстяное одеяло и какие-то тряпки на пеленки, увела с крыльца небольшое ведерко и пару поленьев из чьего-то дровяника… Ни сомнения, ни совесть больше не мучили меня. Я слишком сильно не хотела быть той женщиной, умершей от голода и холода.

Всю свою добычу я связала в узел и повесила за спину. Когда увидела пьяного мужика, храпящего на скамье у дома, не раздумывала ни секунды. Подошла и обшарила карманы, не чувствуя ни стыда, ни брезгливости. Моей добычей стали грязный носовой платок, кошель, в котором перекатывалась одинокая монетка самого мелкого достоинства.

Из прошлой жизни я хорошо знала размеры пошлин на зерно, объемы годового производства молока, и даже стоимость говядины проданной Грилорским королевством за прошлый год, но понятия не имела, что можно купить на одну гринку. Подкинула крошечную, с ноготок, серебряную монетку, горько усмехнулась и убрала ее обратно в кошелек, который сунула за пазуху. Может на одну гринку ничего не купишь, но ведь и пьяный мужик на улицах Нижнего города не один.

Теперь я двигалась еще медленнее. Постоянно прислушивалась, стараясь услышать где еще храпит моя будущая жертва. Найти мне удалось еще четверых. У двоих в кошельках было пусто, третьего, судя по вывернутым карманам, кто-то выпотрошил до меня, а вот четвертый порадовал. Пять гринок упали на мою ладонь вместе с первыми лучами солнца.

Домой, в свой тупичок, где мой сын провел всю ночь в одиночестве, я почти бежала. Девочка замолчала сразу, как только я взяла ее на руки и за все время ни разу не пискнула. Временами я даже проверяла, жива она или нет. Но она тихонько сопела в две дырочки, пригревшись на моих руках.

Мне удалось найти ящик, загораживающий вход со второй попытки. В первый раз я пробежала мимо. Это хороший знак. Раз я сама не нашла, значит есть шанс, что и другие не заметят.

Я втолкнула в дыру тюк с вещами, а потом вползла сама. Встревоженно огляделась и с облегчением выдохнула. Все хорошо. Сынок спал, сидя в уголке и обнимая сам себя за плечи. Чумазое личико с белыми дорожками от слез явно говорило, что он плакал. И даже сейчас, во сне, он временами всхлипывал и хмурился.

Жалость к нему уколола сердце. Я тихонько развернула свой узел, убрала в сторону ведро для воды и дрова, разложила попону и легла, обняв малыша и девочку. Накрыла нас всех украденным одеялом. И закрыла глаза. Мне нужно чуть-чуть отдохнуть.

— Мама, — выдохнул сын, развернулся, как маленький ежик, прижался ко мне и задышал ровно и спокойно…

Глава 14

— Мам… Мам, — сын тряс меня за плечо. И столько тревоги было в его голосе, что я открыла глаза готовая ко всему, что угодно. Но мальчишка с удивлением смотрел на спящего младенца. — Мам, а это кто?

Я вздохнула и закрыла глаза, почти сразу проваливаясь в сон. По моим ощущениям поспать удалось не больше пары часов. Отвечала я в полусне, еле-еле ворочая языком.

— Это маленькая девочка. У нее умерла мама, и я забрала ее с собой. Теперь она твоя сестренка.

На все мои ответы сын согласно кивал. Ему ничего не пришлось пояснять. Весь этот кошмар теперь был ему близок и понятен.

— А как ее зовут?

Я улыбнулась:

— Ты сам можешь придумать ей имя, малыш.

Он кивнул, задумался, а потом прошептал:

— Мам, а она тоже принцесса?

Я помотала головой.