Жизнь со смертью визави

Полночь. Словно в тёмной яме
в этот час на тротуарах.
Тлеет жёлтыми огнями
многоярусная тара,
а над нею — километры
ноздревато-серой пены.
Всей столице ночью ветры
вскроют реки, словно вены.

Пусто в капищах и храмах.
Вся Москва — как панорама:
Васька, Ванька, Мавзолей…
Жить не стало веселей.

Вечер слизывает тени
пробегающих прохожих.
«Нет, сегодня я не гений», —
пишет Блок в дневник, быть может.
И никто не знает, кроме
вездесущего Минздрава,
что сегодня сдох в роддоме
мальчик — тёмный и кудрявый.

Белый заяц, белый мел,
белый саван тоже бел.
Чёрный вечер, чёрный снег…
Жил и помер человек.

Злой ребёнок в подворотне
на тебя взирает косо.
У него в глазах сегодня
знак вопроса без вопроса.
Как железо о железо —
взгляд о взгляд. Мы всё простили…
Он за то бы нас зарезал,
что не мы его родили.

Жили-были мама с папой.
Дан приказ ему на запад.
А потом мотать свой срок
он поехал на восток.

Улица. Фонарь. Аптека.
Вышел Гамлет, вынул «Winston».
Все о-кей у человека
(я хотел сказать, у принца).
В этой жизни сплошь и рядом
несюжетные мотивы:
он приехал не за ядом, —
он купил презервативы.

Выделю одним абзацем:
чтобы быть, а не казаться,
чтоб времён не рвалась нить,
нужно баб осеменить.

У тебя такие груди,
у тебя такие бёдра,
что мужского пола люди
на ногах стоят нетвёрдо.
Друг меня обидел сильно:
с бодуна проснулся еле —
вас вдвоём нашёл без сил на
чёрном бархате постели.

Сколько волка не корми —
съест козлёнка, черт возьми.
Сколько бабу не ласкай —
всё равно поднимет хай.

Там коты орут на крыше,
здесь вовсю орёт приёмник.
Жизнь расклеена афишей,
о которой и не вспомнят.
Что-то грустно… Водки, что ли?..
Этой ночью малый некий,
закусив губу до боли,
вскроет вены, словно реки.

Вышел Ленин из тумана,
вынул ножик из кармана.
Вот и утро нежным светом
красит в ванной труп раздетый.

И мне кажется, как будто
у него улыбка Будды…

Чёрный наездник

Чёрный наездник на лошади пегой
Скачет полями по рыхлому снегу.

Очи закрыты, губы тверды.
Чёрный наездник — вестник беды.

Правой рукой управляет уздою,
Девичий стан обнимает другою.

Вьётся по ветру тугая коса.
Что ж ты наделала, дева-краса?

Скрыты дорожки в метельную ночку,
Конь не домчит, спотыкнётся о кочку,

Муж не помилует: верному псу
даст на съедение белу красу.

Ой, заиграло-заныло сердечко!
Брошено в снег золотое колечко!..

Скачет полями — ветер в ушах —
Чёрный наездник — беглый монах.

Январский романс