Жизнь солдата

И действительно, Аба стал отвечать уроки гораздо лучше, чем прежде. Он стал более серьезно готовиться к ним. Но не все учителя находили его ответы настолько полными, чтобы ставить ему отлично. И тогда Аба вступал с ними в спор. Он доказывал им, что хорошо приготовил уроки и заслуживает отметку "отлично".

– Спрашивайте меня еще, – требовал он, – я выучил урок на пять.

В основном учителя шли ему навстречу: задавали дополнительные вопросы. И хотя Аба не всегда хорошо освещал вопрос, но они все-таки ставили ему пятерки, очевидно, не желая с ним пререкаться. Только два учителя наотрез отказались идти на эту сделку с совестью: учительница еврейского языка и литературы Яхна Айзиковна и молодая учительница географии Разумцева Ксения Федоровна.

Яхна Айзиковна была слишком самоотверженно предана своему предмету, чтобы позволить кому-либо вольно обращаться с ним. Она ставила нам самые заслуженные отметки. А Ксения Федоровна только окончила институт, была полна самых лучших побуждений в своей работе и не хотела их омрачать. Аба сидел на первой парте, как раз напротив учителя, и ему удобно было вести с ними перепалку. Когда Яхна Айзиковна в очередной раз поставила ему отметку «хорошо» за ответ по литературе, Аба опять завел свою канитель:

– Спросите меня еще, – попросил он.

– Я уже выслушала твой ответ, – сказала Яхна Айзиковна, – больше чем на «хорошо» ты не ответил.

– А я знаю на «отлично», – настаивал Аба, – задавайте мне еще вопросы.

– Но я не могу только на тебя тратить время урока, – говорит Яхна Айзиковна, – мне нужно и других опросить и новый материал объяснить.

Аба использует последнюю возможность, придав голосу обидчивый тон:

– Я выучил урок на «отлично», а вы ставите мне «хорошо», я не согласен. Поставьте мне "отлично".

– Твой ответ не отличный и выше отметки «хорошо» я поставить не могу, – говорит Яхна Айзиковна и с досадой добавляет, – и не мешай мне вести урок.

Аба исчерпал все возможности и требовательно кричит:

– Я буду мешать вам, пока не поставите мне "отлично"!

– Если ты сейчас же не выйдешь в коридор, – говорит тихим, но внушительным голосом Яхна Айзиковна, возмущенная таким поведением, – то я позову директора и поставлю вопрос о твоем нежелательном пребывании в школе!

Такой оборот дела Абу не устраивает, и он с усмешкой независимости идет из класса, приговаривая: "Все равно вы занизили мне отметку". Расстроенная учительница с трудом доводит урок до конца, а мы сидим молча, пристыженные нахальством Абы.

Совсем по-другому реагировала в такой же ситуации Ксения Федоровна. Это была хрупкая, нежная, светловолосая женщина с тихим бархатистым голосом. Она не выдерживала напористости Абы. Но и повышать ему отметку ради его просьбы тоже не могла. Чувствуя свое бессилие перед этим бесцеремонным учеником, она просто начинала плакать и быстро выходила из класса. Мы думали, что она вернется с директором школы, и он воздаст должное Абе, но она, наверно стесняясь жаловаться директору, стояла за дверями и успокаивалась, слушая, как мы всем классом стыдим Абу, и как он от нас отбивается: "Это не ваше дело! Не мешайте мне становиться отличником!"

Когда Ксения Федоровна возвращалась в класс, все затихали, и Аба больше не смел ей мешать. А после урока она ему сказала:

– Ты можешь выучить географию на «отлично», если приложишь больше старания.

– Я и так стараюсь, – ответил зло Аба.

Мы были недовольны, что Ксения Федоровна не обращается за помощью к новому директору школы Фрадкину Соломону Захаровичу. Он бы отучил Абу приставать к учителям.

Новый директор у нас строгий, но мне он нравится. Во-первых, он из города Быхова, а это значит, что он земляк моего отца. Во-вторых, он очень аккуратный. Каждый день чисто выбритый, аккуратно уложенный волнистый чуб, белоснежный воротничок с галстуком. Таких аккуратно одетых директоров у нас еще не было. В-третьих, он исключил из школы всех хулиганов-переростков, в том числе и Иосифа Нафтолина. Раньше не было ни одного дня, чтобы школа обходилась без драки, а теперь в школе стало тихо, и никто нам не дарит подзатыльники на переменах.

Так вот, Иосиф решил отомстить директору за то, что он исключил его из школы. Он подговорил еще нескольких обиженных парней, и они выследили директора ночью, когда Соломон Захарович возвращался домой по улице Советской позади городского сада. Иосиф и его дружки, прятавшиеся в саду, перемахнули через забор и бросились на директора, чтобы избить его. Но директор оказался не из пугливых. Он выхватил пистолет и крикнул:

– Не подходи! Стрелять буду!

Дружки «цыгана» с перепугу разбежались кто куда. И самому Иосифу пришлось ретироваться, чтобы Соломон Захарович не опознал его. Об этой неудаче со смехом рассказывал Иосиф своему брату, когда я был у Миши. Он ругал своих трусливых дружков и с уважением отозвался о директоре школы.

После этого я с восторгом смотрел на нашего директора и был горд, что он земляк моего отца. "В Быхове, наверно, все смелые, – решил я, – ведь мой отец недаром провоевал всю империалистическую войну в царской армии, а потом – гражданскую войну в Красной Армии".