Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Стал свидетелем короткого диалога на промке. К бугру Феде (бугор — бригадир), главному «козлу» на швейном участке, обратился работающий в одну смену со мной арестант соседнего отряда: «Мне бы поощреньице, дело к льготам подходит (льготы — в данном случае срок возможного УДО), я же работаю, все смены выхожу, не сачкую…» Тот, к кому была обращена эта фраза, был в этот момент «занят» — подравнивал «когтегрызкой» (пружинными щипчиками) свои и без того аккуратные ногти. Не прервав своего занятия и даже не повернув головы в сторону обратившегося, Федя, будто бы ждал этого вопроса много дней, очень спокойно переспросил: «Поощрение? Какое? За одну? За две? Или бесплатное?» Вопрошавший, не посвященный во все тонкости порядков, царящих в нашей зоне, долго переваривал смысл услышанного. Оказывается, «одна» — это одна тысяча рублей. Все равно, в каком виде — в виде «налика», перевода на нужный адрес, на указанный телефонный номер и т. д. В этом случае плативший получал желаемое поощрение очень быстро, большая часть указанной суммы уходила «мусору»-мастеру, который оформлял соответствующий рапорт, десять процентов — Феде, выступающему здесь в качестве посредника. «Две» в данном случае слово более чем понятное, речь идет о двух тысячах рублей. Та же услуга. Та же цепочка. Та же процедура. Но при удвоенном гонораре все делается молниеносно быстро — буквально за день. Что же касается формулировки «бесплатно», то это еще более чем говорящая, абсолютно искренняя формулировка. В этом случае желающего могут внести (а могут, разумеется, и не внести) в условные списки, типа резервных, кандидатов на поощрение. И «висеть» ему в этих списках, возможно, до самого конца срока. Обращаться за разъяснением к мастеру, к тому же «бугру» — бесполезно, в лучшем случае эти люди просто соврут, что «много желающих», что «все будет, но позднее», а скорее всего, надуют щеки, демонстрируя великую занятость, и пробурчат под нос: «Потом, потом, потом». Если же проявить настойчивость в этой ситуации и продолжать попытки поисков правды и справедливости — в ответ непременно услышишь, что «месячная норма у тебя не выполняется, а соответственно, и тема поощрения для тебя закрыта». Аргумент убийственный. Я уже отмечал едва ли не с первых дней работы на промке, что снабжение сырьем здесь налажено из рук вон плохо, давно отработавшее свой ресурс оборудование то и дело ломается, в итоге производительность наша, не по вине нашей, а в силу субъективных факторов, очень скромная. Только напоминать об этом бесполезно — говорим мы с этими людьми на совершенно разных языках.

* * *

В завалах лагерной библиотеке обнаружил удивительную книгу — малоформатный, малообъемный «Толковый словарь русского языка» В. Даля. То ли дополнение к тому знаменитому четырехтомнику, то ли какие-то выжимки из него, сделанные с исключительным вкусом и любовью. Читал, смаковал, поругивал себя — на воле имел возможность заглядывать в «главный» вариант этого словаря каждый день и не пользовался, да что там не пользовался, годами не вспоминал о подобном сокровище собственной библиотеки. А тут карманного размера издание, и столько всего «вкусного»! Прочитал дважды. Очень понравились две, ранее никогда не слышанные пословицы: «Волк тавра не знает», «Царь, да нищий без товарищей». И та и другая здесь звучат особенно актуально.

* * *

После прошедшей ночи, кажется, имею все основания признаться: «Я знаю, как выглядят бесы». Жуткое признание! Проснулся от непонятного беспокойства. Увидел, как напротив, между стеной и тумбочкой, тьма сгущается в какие-то мохнатые, шевелящиеся комки, размером то ли в раскормленную кошку, то ли в худосочную собаку. Комки то сходились, слеплялись в единую шевелящуюся, клокастую массу, то снова распадались на отдельные, такие же мохнатые, так же шевелящиеся комки. Удивительно, но в этот момент особого леденящего страха не испытал. Только подумал с грустным юмором: «Досиделся до чертей, здравствуйте, глюки, что же дальше будет, чего же на следующем этапе ждать?» Конечно, прочитал «Отче наш», а перекреститься (вот оно, свидетельство слабости моей веры) и забыл.

Нервишки. Нервишки. Шалят, проклятые. Сдали, проклятые. Это естественно. Невозможно двадцать четыре часа в сутки на протяжении более двух лет уподобляться одновременно и граниту, и бронзе, и сжатой до предела пружине. Очень может быть, в нынешней моей ситуации нервные срывы не то что естественны, а даже необходимы для поддержания «общей нормальности» нервной системы, для стравливания, удаления накопившегося негатива, перенапряга. Скорее всего, так оно и есть. А все равно не по себе. Жутковато. Да и стыдно, ибо за всем этим можно разглядеть проявление элементарной слабости, приметы состояния откровенного сумасшествия.