Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре

— Обидно, Николай Николаевич! За что же страдали? Вон Жевакин — фабрика у него, а ведь тоже себя революционером считает. Как же, красный бант нацепил. — Глаза у солдата презрительно сузились. — Как же, ре-во-лю-цинер!

Солдат полез в карман и, вытянув оттуда большой, в черную клетку платок, громко высморкался.

— …Революционер, — продолжал он. — А как пошли мы, значит, к рабочим говорить по текущему моменту, собак напустил. Вот вам и свобода слова, вот вам и свобода собраний, граждане «свободной Расеи»…

Рыжий солдат тяжело вздохнул, посопел и снова полез за платком.

А случилось вот что.

Мария Валерьяновна и Софья Федоровна пошли на войлочную фабрику — побеседовать с рабочими. Но когда женщины появились во дворе фабрики, хозяин выпустил на них двух огромных собак.

Сам хозяин стоял на крыльце конторы и злорадно кричал:

— Попробуйте-ка суньтесь еще! Рекс, ату! Возьми их, ату!

Два волкодава истошно лаяли, наступая на женщин.

Что было делать? Оставалось уйти. Когда за Марией Валерьяновной и Софьей Федоровной захлопнулась калитка, хозяин крикнул вдогонку:

— Ну как, обожглись? Попробуйте-ка еще раз!

Выбежавшие на шум конторские служащие, подражая хозяину, орали на разные голоса:

— Ленинцы!

— Германские шпионы!

— Предатели России! Ату их, Рекс, ату!

На улице Мария Валерьяновна и Софья Федоровна встретили рыжего солдата и рассказали о случившемся.

Выслушав сбивчивый рассказ солдата, Николай Николаевич задумался: «Что же делать? Собрание назначено, рабочие ждут агитаторов. Как быть?»

— Николай Николаевич, — попросился Аркадий, — пошлите меня на фабрику…

— Не поможешь ничем, Аркадий…

— Помогу, Николай Николаевич, честное слово, помогу, я уже придумал!

— Может, супротив кобелей заклинания знаешь? — насмешливо спросил рыжий солдат.

— А вот и знаю! — обиделся Аркадий. — Я, Николай Николаевич, к Марии Валерьяновне побегу.

Николай Николаевич нервно теребил свою черную бороду.

— Ладно, беги. Предупреди рабочих. Только будь осторожен!

— Есть быть осторожным!

Аркадий только этого и ждал. Пусть смеется солдат, пусть, а он уже придумал, как сообщить рабочим о случившемся. Аркадий помчался по направлению к Песочной улице на фабрику Мочалова.

— Будя, Аркаш, будя, — услышал он голос солдата, с трудом поспевавшего за Аркадием.

Аркадий остановился.

— Будя, Аркаш, не серчай. Я тоже до Марии Валерьяновны.

Около фабрики Аркадий встретил Марию Валерьяновну. Он объяснил, как и почему появился здесь, и рассказал, что собирается делать, и попросил ждать его на углу Песочной улицы.

— Подожди, так будет верней, — остановила Мария Валерьяновна. Она достала из сумочки старый конверт с маркой и адресом, написанным химическим карандашом, что-то черкнула на клочке бумаги. — Передашь это Петрову.

Собаки уже были водворены в сарай и посажены на цепь. Хозяин фабрики стоял около склада и бранился со сторожем.

Аркадий думал, что его не заметят, и хотел проскользнуть через узкий коридорчик проходной, но Мочалов заметил:

— Стой! Куда, реалист, путь держишь?

— К дяде. К Петрову… Ивану Фомичу, — письмо вот пришло от папки с фронта. Просил дяде передать привет и все такое…

Мочалов оглядел Аркадия с ног до головы.

— Ивану Фомичу, говоришь? Значит, к Петрову? Так, так… — размышлял хозяин. — Ну ладно, беги, реалист. Только чтобы сей минут! Нечего тут зря шляться и глазеть. На оборону все таки работаем. Понятно?

— Я все понимаю, дяденька, — стараясь показаться робким школяром, ответил Аркадий.

— То-то, реалист. А ну, тикай! Одна нога здесь, другая там. И чтоб у меня сей минут!

В цехе сильно пахло горелой шерстью, и от непривычки першило в горле. Аркадий откашлялся, а потом спросил, где ему найти рабочего по фамилии Петров. Бородатый старик указал на худого, с озабоченным лицом человека.

Петров вытер узловатые руки о кошму и, оглянувшись по сторонам, развернул записку.

— Вот что, малыш, передай, чтобы через час приходили к воротам. А ты, Митрич, — окликнул Петров бородатого старика, — ты зови Ферапонта, дело есть.

Аркадий пулей вылетел во двор: лицо его сияло. Уж теперь-то рыжему солдату говорить не о чем, зря он смеялся.

— Ну что, обрадовал дядю, реалист? — услышал Аркадий голос Мочалова.

— Ей-богу, обрадовал! Честное слово, обрадовал! — отозвался Аркадий. — Спасибо, дяденька!

Как и договорились, на перекрестке Аркадия ждали Мария Валерьяновна и рыжий солдат. Аркадий рассказал, что велел передать Петров, и толкнул рыжего солдата в бок.

— Ну, будя, Аркаш, будя, не сердись…

Но Аркадий вовсе и не сердился. Только пусть солдат знает, что не один он за хорошую жизнь.

Через час Мария Валерьяновна и ее товарищи снова пришли на Песочную улицу. У ворот фабрики их уже ждала большая толпа рабочих.

Двери сарая были приперты колом, и там уныло выли хозяйские псы.

Беседа, которой так не хотел Мочалов, состоялась. Да это уже была не беседа, а большой митинг, на котором рабочие приняли резолюцию: никакой поддержки Временному правительству, долой кровопролитную войну!

Задание партийного комитета было выполнено.

Как гордился этим сам Аркадий! Право же, есть о чем рассказать маме!