Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре

А школьные товарищи? Вот совсем случайно встретил Тренина в Колонном зале. А на днях своего первого командующего, «сурового товарища Ефимова»: — Ефима Иосифовича. Обрадовались оба — еще бы, столько лет не виделись! А Ефимову в жизни досталось как никому, не зря врачи говорят ему, что если судить по состоянию его мозговых сосудов, то он прожил, по крайней мере, две жизни. А он, Ефим Иосифович, хочет прожить еще и третью…

Много было всего в жизни у его командующего после того, как они расстались тогда в голодном 1919‑м в Москве. Воевал Ефимов на Украине, потом командовал бригадой и даже назначен был «комиссаром Аральского моря». Потом работал торгпредом, побывал в Лондоне, Риме, Гамбурге.

В Генуе Ефимов встретился с Максимом Горьким. Об этой встрече Ефимов рассказал подробно.

Сойдя с поезда, Алексей Максимович предложил Ефимову осмотреть знаменитое генуэзское кладбище. «Смотрите, — сказал Горький, — как при капитализме даже мертвые делятся на имущих и неимущих… Могилы богатых и могилы бедняков. Какой контраст!»

У самого выхода с кладбища стояло изваяние старой женщины со связкой бубликов на шее. Гид рассказывал, что эта женщина много лет продавала бублики у кладбища, чтобы накопить необходимую сумму, — только бы быть погребенной на этом кладбище. «И по-видимому, очень мало скопила, — заметил Горький, — иначе этот памятник был бы богаче».

— И вот что меня, Аркадий, тогда поразило, — сказал Ефимов, — Горький подробно расспрашивал о моей жизни до приезда в Геную. И, выслушав мой сбивчивый рассказ, — сам знаешь, всякого повидал, — Горький заметил: «А вы не могли бы написать историю вашего хождения, вашей жизни?»

Я отвечаю ему, что я ведь вовсе не писатель. А он говорит: «Но ведь вам не нужно ничего выдумывать. Ведь вы поймите: жизнь каждого советского человека очень интересна. В будущем народы с восхищением будут читать историю каждого советского человека этих неповторимых лет…»

Как прав Максим Горький! И конечно, его командующему надо писать книгу о своей жизни. В самом деле, годы были неповторимые.

А в судьбе Гайдара произошли большие перемены, он вступил в брак с Дорой Матвеевной Чернышевой. И появилась у него приемная дочь, а у Тимура сестренка — Женя, или Евгения Николаевна, как он величал маленькую Женюрку в письмах к ней. Новая семья родилась в маленьком подмосковном городке — Клину. И он понимал, что трудно будет Доре с ним и с его характером.

Жил он сейчас и работал вдали от семьи в доме отдыха писателей в Старой Рузе. И надо письмо домой написать.

«…Несколько дней я прожил в большой тревоге, — писал Гайдар. — Никак не мог подойти к работе. Брало отчаяние, хотелось бросить и вернуться в Москву, а зачем — не знаю. И только сейчас в голове прояснилось, работа показалась и важною и интересною. Трудно предсказать, но, вероятно, и на этот раз с работою я справлюсь хорошо.

Материально — много она мне не дает. Но я об этом сейчас даже не хочу думать. Бог с ней, с материей, — было бы на душе спокойно.

Я вернусь с чистой совестью, что сделал все, что мог.

Если бы ты знала, сколько мук доставляет мне моя работа! Ты бы много поняла, почему я подчас бываю дик и неуравновешен.

И все-таки я свою работу как ни кляну, а люблю и не променяю ни на какую другую на свете.

Как я живу? Я встаю. С полчаса до завтрака гуляю по лесу. Лес желтый, но и зелени еще много. После завтрака сразу же сажусь за работу, за час до обеда кончаю, немного погуляю, сыграю партию в бильярд. После обеда очень тихо, и я с наслаждением читаю. Вечером, после ужина, я опять работам, но уже немного…»

Еще в феврале 1939 года друзья сообщили радостную весть: 172 писателя награждены орденами, и в этом списке есть имя Гайдара.

Орден «Знак Почета» — так называлась награда, которой он удостоен за свой писательский труд. Да, трудиться ему придется еще немало, и это очень хорошо, что ему тридцать пять лет и что за эти годы он все-таки успел многое сделать…