Жизнь цирковых животных

Интересно, что такое пришлось выслушать Джесси? Сын и дочь знали двух разных Молли. Мать доставала Джесси куда чаще, чем Калеба, но при этом Джесси была ей гораздо ближе. Он завидовал их близости, хотя вряд ли мог позавидовать проблемам, которые сопутствовали этой близости.

Что-то торчало в полу у самого его ботинка. Похоже на гвоздь. Он наклонился посмотреть – и увидел пулю, которая глубоко, словно прячась от посторонних взглядов, вонзилась в полированное дерево. Нет смысла притворяться, будто ничего странного в этом доме не произошло. Однако с чего начать откровенный разговор?

– Я понимаю, вчера кое-что вышло само собой, – произнес он. – Но, право, я тронут тем, что ты сделала для меня. Я и не думал, что тебя интересует моя работа. – Конечно, не в «работе» дело, но как еще это сформулировать?

Мать скорчила гримаску – воплощенное неудовольствие.

– Это был очень глупый поступок. Очень.

– Конечно. Но хоть никого не убила. Красивый жест.

– Да, из этого выйдет славный анекдот, – с горечью отозвалась Молли. – Всю жизнь будешь друзьям рассказывать.

– Почему бы и нет? Я люблю смешные истории. Да и ты тоже.

– Не в качестве персонажа!

Засвистел чайник. Калеб вскочил и удрал на кухню. Занялся приготовлением чая: в каждую кружку положить пакетик, налить кипяток, дать настояться.

Что еще ей сказать? Он не знал, что еще можно сказать. Чтобы все высказать, понадобятся часы, недели, годы. Сегодня утром он хотел сказать одно: «Спасибо. Я люблю тебя. Как ты себя чувствуешь?»

Но все это он, вроде бы, уже сказал.

75

Тоби проснулся в своей комнате на Западной 104-й. Солнечный свет пробился сквозь жалюзи, желтые полосы побежали по полу и матрасу, по простыне, которой укрывалось большое обнаженное тело – русский, Саша, лежал на спине, натянув простыню до подбородка, одну руку подвернув под короткостриженый затылок. Виднелась заросшая светлой шерстью подмышка. Ярко-красные губы растянуты, обнажая в усмешке крупные зубы. Тоби не сразу понял, что Саша еще спит.

Большинство мужчин, с которыми Тоби побывал вместе, одетыми выглядели лучше, чем голыми. Но не Саша – обнаженный, он был прекрасен. Обычно по утрам Тоби не терпелось выбраться из постели, принять душ и снова «стать хорошим». Но не сегодня. У Саши столько округлых выпуклостей! Тоби был едва с ним знаком, даже имени не спросил, но секс этой ночью достиг совершенства – пылкий, взаимный, простой – как во сне.

Тоби мог бы оставаться в постели вечность, но приспичило в туалет. Поднявшись, он натянул велосипедные шорты, прикрыв непроходящую эрекцию. Одежда в счастливом беспорядке разбросана на полу вперемешку с Сашиной. Оба они носили джинсы «Олд Нейви» и трусы «2(x)ist».

В коридоре Тоби никого не встретил, но в гостиной работал телевизор – скучные воскресные новости. Как странно, что их дом превратился в сцену! Вчера они снова выступали, и спектакль прошел как нельзя лучше, несмотря на все, что творилось в пятницу. Выстрел из револьвера и поездка в больницу отодвинулись в далекое прошлое. Казалось, и с Сашей он познакомился уже давно, а прошло-то всего тридцать шесть часов. Прошлой ночью среди публики затесался репортер, но Тоби куда больше возбудился при виде Саши в первом ряду. Саша специально пришел посмотреть на Тоби. Стоя перед унитазом, Тоби не удержался от соблазна: понюхал свое плечо, втягивая ноздрями запах чужого мыла.

Он торопливо вернулся в комнату, сбросил шорты и нырнул под простыню. Всем телом прижался к Саше, положил ему руку на грудь, ногу – на живот. Так и будет лежать, пока Саша не проснется. Он сам удивлялся приливу счастья, неизбывной радости.

Входная дверь распахнулась и снова закрылась. Из гостиной послышались голоса. Кто-то бегом пронесся по коридору.

В дверь его комнаты замолотили кулаками, и дверь распахнулась.

Ворвалась Аллегра, увлекая за собой Дуайта с Мелиссой.

– Смотри! Смотри! – Они потрясали перед самым его носом толстой «желтой» газетенкой – воскресной «Пост». – Представляешь себе? Представляешь, на хрен?

Все столпились вокруг матраса, даже не замечая второго человека на нем.

На первой странице, посередине, красовалась не слишком четкая фотография молодого человека, склонившегося над другим, постарше, который лежал на спине. Вроде бы ничего такого эти двое не делают? Тоби не сразу понял, что происходит на картинке. Потом он прочел заголовок: «Все мы критики» и подзаголовок: «Актер оказывает первую помощь подстреленному театральному обозревателю».

– Ты прославился! – завопила Мелисса.

– О тебе говорят! – добавила Аллегра. – О тебе и о нас!

– Мы все прославимся! – подхватил Дуайт.