Жизнь-цветовая симфония

В музыке важно звучание, в живописи цвет. Скрябин воспринимал музыкальную тональность в своеобразной цветовой гамме. В его понимании до-мажор – красный, ре-мажор – желтый, соль-мажор – розовато-оранжевый, ми-бемоль и си-бемоль мажор – фиолетовый и серебристый, фа-мажор – темно- красный, ля-мажор – зеленый.

Но надо признаться, что цветомузыка имеет более древнюю историю. Несколько столетий назад итальянский художник Джузеппе Арчимбальдо заложил основу для цветомузыки. «Он был хранителем музея в Австрии, где находились всякие интересные вещицы. Некоторые люди считают его изобретателем цветомузыки, потому как идея соединить звуки инструмента и палитру красок пришла в голову именно Арчимбальдо. Он построил невиданный ранее музыкальный инструмент, так называемый «цветовой клавикорд». При исполнении музыкального произведения на нем возникали цвета, соответствующие звукам. К сожалению, конструкция этого инструмента не дошла до наших дней».

Говоря о цветомузыке, мы не должны забывать и об открытии Ньютона в XVII веке. «В 1665 году Ньютон, увлекшись исследованием солнечного света, поставил опыт, заключавшийся в том, что солнечный луч сквозь отверстие в ставне окна падал на стеклянную призму и, преломляясь в ней, давал на экране цветовую дорожку. Так вот, Ньютон искал связь между солнечным спектром и музыкальной октавой, сопоставляя длину разноцветных участков спектра и частоту колебаний звуков гаммы».

Надо отметить, что и «профессиональный художник, англичанин Александр Ремингтон создал специальное устройство для извлечения цвета – цветовой орган. Закончил он его в 1893 году, а спустя два года дал первый концерт цветомузыки. В 1911 году Ремингтон публикует книгу «Цветомузыка: искусство подвижного цвета». Он знакомится с творчеством Скрябина, в том числе со знаменитой симфонией «Прометей». Ремингтон намеревался исполнить произведение русского композитора, но начавшаяся Первая мировая война смешала все планы… Оригинальное в истории техники устройство не сохранилось».

Странно, что на ум приходит именно Скрябин, когда мы говорим о цветомузыке. Но к сожалению, Скрябин никого не посвящал в свои тайны. Словно знакомый с чудесами Вселенной, он, выходя за рамки музыки, знакомил слушателей со своими мыслями. 15 марта 1911 года состоялась премьера «Прометея». В статье «Скрябин и христианство» (1917 год) О.Мандельштам отмечает: «Огромная ценность Скрябина для России обусловлена тем, что он безумствующий эллин… он гораздо ближе к эллинам, чем к западным теософам. Он раскрыл эллинистическую природу русского духа. Голос – это личность. Фортепиано – это сирена. Разрыв Скрябина с голосом, его великое увлечение сиреной пианизма знаменует утрату христианского ощущения личности, музыкального «я есмь». Бессловесный, странно немотствующий хор Прометея –все та же опасная, соблазнительная сирена…»

Меня очень заинтересовало интервью известного пианиста, искусствоведа Болгарии Атанаса Куртева, которое он дал в музее Рериха в Москве. Досконально изучив творчество Скрябина, он защитил диссертацию по этой теме. Говоря о своей любви к композитору, он сравнивает ее с желанием альпиниста покорить Эверест. Также он отметил, что, играя музыку Скрябина, перед ним словно приоткрываются двери в неведомое пространство. Работы Рериха такие же. В музыке Скрябина симметрия не присутствует, она вулканоподобна. «Я хочу вместе со своими студентами продолжить духовное наследие Шопена, Скрябина… Искусство – спасение человечества… ХХI век – очень тяжелый век. Антикультура захватила умы людей. Нужно стараться не управлять людьми, важно проникнуть в их сердца и души людей и обогатить их», – из интервью Атанаса Куртева. Он также сообщает, что в музыке есть нюансы, которые еще не исследованы. В его понимании музыкальные переходы должны быть не резкими, а волнообразными. В своей статье о последней 10-ой сонате Скрябина он анализирует призывы композитора понять, осознать поэзию природы, гармонию вселенной. Атанас Куртев утверждает, что все мы должны стать частью универсального космоса. «Живопись, литература, поэзия, музыка, философия должны синтезировать, быть в единстве. Это пришло из индийской культуры… Все в единстве».

Константин Бальмонт в книге «Светомузыка в природе и световая симфония Скрябина» отмечает: «Первобытный индус, который в утреннем своем тайноведении и прозрении в сущность явлений мира, слагал свои ведовские песнопения, называющиеся «Ведийскими гимнами», воспринимал лик огня, и земного, и небесного, как Светозвук, Огонь для индуса поет, он неразъединим с говорящим голосом… До наших дней донесшие, через века, свое Огнепоклонничество, разумеющие голос Огня, персы, также сочетают ощущение пламени с говорящим глаголом, в священной книге «Авеста» они, говоря об Огне, строят в словесной живописи Светозвук».

В стихах «Рассвет» К.Бальмонт раскрывает светомузыку рассвета: