Жизнь-цветовая симфония

С.Георге в музыке Шенберга претворяется сквозь призму импрессионистического видения мира красочного, зыбкого, нереального, связанного с миром иллюзий, грез и шире – темой сада. В этом вымышленном заоблачном мире нет страстей, все бесплотно и бестелесно. Красочность мелодии и гармонии выводит музыку Шенберга на синестезийный ряд, музыкальная краска позволяет ощутить тончайший аромат цветущего сада… В отличие от западноевропейской, в русской музыке концепция цвета не практическим воплощением в творчестве Скрябина. Эксперимент цветовых ощущений звука – одна из главных точек соприкосновения Скрябина с Хауэром. Совпадает восприятие бемолей и диезов. В этой связи следует отметить, что своеобразный выход в область цвета Скрябин и Хауэр осуществили почти параллельно и независимо друг от друга, так как работа Хауэра «О звуковой краске» была опубликована в 1918 году после смерти Скрябина»».

Видный ученый профессор Булат Галеев, живший в России, также являлся автором сочинений и фильмов о синестезии. Он занимал должность директора НИИ экспериментальной эстетики «Прометей» при Институте авиации в городе Казань. Четыре его фильма о цветомузыке, снятые в 60-80 годы прошлого века «Прометей!», «Вечное движение», «Маленький триптих», «Космическая соната» признаны классикой авангардного кино. Он автор концепций об оригинальном интонационном генезисе светомузыки, о специфике компьютерного искусства и электронной музыки. Его практические работы широко представлялись в театрах, консерваториях, на крупных международных фестивалях.

Среди значимых проектов можно назвать первое исполнение произведений «Прометей» Александра Скрябина и «Аллилуйя» Софьи Губайдуллиной. По замыслу самих композиторов они были исполнены с партией цвета. «Малиновый звон» Спасской башни Казанского Кремля и динамическое освещение цирка Казани, зависящие от состояния погоды, проекты «Прометея». На всех континентах видели самую знаменитую видеоинсталляцию Булата Галеева 1990 года «Электронный мальчик на мокрых пеленках» (в детской коляске лежит телевизор, на его работающем экране –плачущий младенец).

Говорят, в разгар беседы, от Галеева могло бы достаться кому угодно: Эйзенштейну, и Кандинскому, да хоть самому Исааку Ньютону. Пиетета перед гениями для Галеева не существовало, потому что он основывался на дистанции. Пожалуй, единственный с кем Булат Махмудович готов был бы вести себя с трогательной деликатностью – это Александр Скрябин, создатель симфонической поэмы «Прометей». Ведь «Прометею» Булат Галеев посвятил всю свою жизнь.

Б.Галеев говорил на конференциях и симпозиумах, что несерьезно относится к людям, называющим себя синестетами и ведущих споры о цвете буквы «А». Он отмечал, что творчество Скрябина, Римского-Корсакова, Мессиана – это духовное богатство искусства, которое нельзя ни с чем сравнить.