Жизнь удалась

Тут капитан проиграл. Его лохматый собеседник опять улыбнулся, еще более весело, еще более обезоруживающе, и быстрым шагом прошел к другому встроенному шкафу и отодвинул створку. Скинул пиджак, извлек вешалку и аккуратно повесил коммерческую униформу, а взамен облачился — неторопливо, но с трудно уловимым, чисто мужским шиком — в новенькую черную телогрейку; энергично двинул руками, дабы колхозно-зэковская шмотка удобно легла на плечи. С усилием выдвинул на середину комнаты вместительный, туго набитый, черного же цвета баул. Рванул застежку — обнажились свертки с сигаретами и конфетами. Бегло проверив содержимое мешка, Знаев тщательно застегнул огромные пластмассовые пуговицы своего простеганного клифта, схватил баул за прочные лямки, поднял над полом, взвешивая в руке, опустил, еще раз решительно улыбнулся и произнес:

— Я готов.

— Куда? — оторопел капитан.

— В отделение. И дальше, в КПЗ. И в следственный изолятор. И еще дальше. В Мордовию, в Читу, куда там еще… Поехали.

Свинец помедлил.

— В путь, товарищ капитан! — призвал Знаев. — В путь! Раньше сядешь — раньше выйдешь! Я готов! Поехали!

Капитан уважительно сощурился. С таким подходом он встречался впервые. Ему пришлось наигранно, тускло засмеяться и даже слегка наподдать ногой увесистый мешок с тюремными припасами.

— А здесь у вас что?

— Сигареты, белье, чай, сахар, кипятильник, спички, туалетные принадлежности, — отрапортовал владелец кабинета, приосанился внутри своей телогреечки, затем резко посерьезнел и добавил: — Все вещи разрешены распорядком исправительно-трудовых учреждений. Еще имеются деньги, сто тысяч рублей. С разрешения администрации они будут помещены на мой лицевой счет. Поехали?

Свинец не нашелся, что ответить.

— Слушай, — вдруг спросил он. — А зачем у тебя в дверях по два глазка?

Знаев развел руками. Его телогрейка пахла новым текстилем.

— Через глазок, бывает, стреляют, — стеснительным тоном объяснил он. — Приставят ствол с той стороны — и привет… А когда глазка — два, можно один из них прикрыть бумажкой — и остаться в живых… Это меня он научил. Матвей. Он очень осторожный парень.

— Куда же мог деться такой осторожный парень?

— Не знаю.

— Тебе можно верить? — Да.

Нельзя, понял капитан. Нельзя тебе верить. Этим прощелыгам в отливающих костюмчиках никогда нельзя верить. И мы не будем им верить! Мы станем пугать их, и кошмарить, и держать в узде. Как кобыл. И одновременно в стойле. Как дойных коров. Мы их подчиним. Но верить не будем.

— Ладно, — разрешил капитан. — Убирай свой маскарад. Снимай телогрейку. Я тебя сегодня в тюрьму не повезу. Но не потому, что ты ни при чем! А потому что — не до тебя. Пока не до тебя. Убедил?

— Убедил, — банкир перестал улыбаться. — Убедить можно кого угодно в чем угодно. Только с чего ты взял, капитан, что я тебе по зубам? Ты ведь меня совсем не знаешь. А ты не подумал, что я, может быть, каждую неделю в баночку писаю? Анализы сдаю? Соскобы с ногтей делаю? В присутствии личного адвоката и нотариуса? Я любому судье в пять минут докажу, что наркотики не употребляю. И, кстати, коньяков своих не пью. Ничего не пью, вообще. Алкоголь держу только для гостей. Ты думаешь, раз Ходорковского закрыли — то любого теперь закрыть можно? Закрыть можно, остановить нельзя. У меня стройка. Гипермаркет. Я по сторонам не смотрю, двигаюсь прямо к цели. Не надо меня пугать. Я устал пугаться. Ничего я не знаю про Матвеева. Я и думать про него забыл.

— Кто его враги?

Банкир пожал плечами.

— Слушай, — мягко нажал капитан. — Ты — Сергей, и я — Сергей. Мы договоримся. Давай поговорим нормально.

— Нормально — это как?

— По-человечески. Твой бывший партнер исчез. С воскресенья его нет, а сегодня пятница. Я его ищу. Помоги, чем можешь.

— Ничем не могу.

Сыщик вздохнул.

— Ты ведь тоже, банкир, меня не знаешь. Я очень жестокий. Я без мамы вырос. Я двадцать лет в органах. Я помню всех, кто мне помог. И всех, кто отказался мне помогать. Зря ты так, банкир…

Свинец тянул время. Всякий человек расслабляется к концу разговора, и чем длиннее беседа — тем больше шансов услышать в ее финале что-либо полезное.

— Я к тебе пришел как частное лицо, — негромко продолжил он. — Твой бывший друг пропал. Его жена попросила меня найти пропавшего. Она рассчитывала, что ты, бывший друг ее мужа, что-то подскажешь. Посоветуешь. Попробуешь вспомнить. А ты тут передо мной клоуна исполняешь…