Жизнь в эпизодах

Меня утверждали долго, создатели выбирали между двух кандидаток. Я знаю, что обзванивали уже утвержденных артистов – моих партнеров по пробам – и спрашивали, кто из нас, по их мнению, больше подходит. Знаю, что мой агент приложила много усилий, чтобы меня отстоять. И меня утвердили, можно сказать, под ее ответственность. А когда это произошло, я ликовала. Я была благодарна за справедливость. Я была уверена, что это правильно, потому что Катя – это одна из тех ролей, которые с момента первого прикосновения к сценарию казались моими до мозга костей.

С Эльером Мухитдиновичем Ишмухаммедовым, режиссером-постановщиком, мы со временем нашли общий язык, хотя ему пришлось перешагнуть через свое предубеждение и преодолеть неудовольствие от того, что меня ему как-никак навязали. Я это чувствовала, и мне не всегда хватало мудрости закрыть на это глаза, было иногда обидно, как ребенку, которого недолюбили, и порой мы с ним ожесточенно спорили. Я спорю всегда по одной-единственной причине: я очень болею за роль. Мне важно, чтобы все было оправданно, логично и никоим образом не соприкасалось с пошлостью и упрощающими драматургию штампами. В начале карьеры со стороны это выглядело, полагаю, заносчиво и даже высокомерно, но первопричиной тому было не самомнение, а страсть к делу и желание сделать лучшее в имеющихся условиях. По молодости из-за постоянной спешки не хватало выдержки, чтобы заходить с аргументами издалека и аккуратно. А еще я верила своему чутью и не считала, что надо молчать и слушать только потому, что я в индустрии пока никто. Качество того, что зритель увидит на выходе, было мне всегда дороже репутации. Я сознательно делала выбор между «быть душкой» и «сделать хорошо» в пользу качества. Говорят, хочешь заиметь недруга, укажи человеку на его ошибки. Но я не стеснялась.

На протяжении всей картины я запоминала и записывала все, чтобы не случилось киноляпов, следила за тем, чтобы не было ошибок по реквизиту или костюму, ведь сериал большой, серии, как чаще всего и бывает, снимались вперемешку, а не в хронологической последовательности, поэтому нужен был глаз да глаз. И реквизитор при огромном объеме и высоких скоростях съемки мог ошибиться, все же люди. Я надеюсь, что, когда прямо перед командой «начали» я вдруг кричала, например: «Ой, у меня нет в руках чемодана, дайте чемодан» – на меня не обижались, хотя по сути я демонстрировала чужую ошибку прилюдно. Моя внимательность часто пригождалась и экономила нам время, а оно в кино – большая ценность.

В выстраивании отношений с режиссером помогал продюсерский состав, со всех фронтов велась работа по убеждению Эльера Мухитдиновича быть ко мне благосклоннее. Годы спустя меня пригласили к Эльеру Мухитдиновичу на юбилей в Дом кино, и мы с улыбкой вспоминали съемки. Он признался, что в итоге смог оценить мой характер и понял, что без этого я была бы не я. Порой надо восставать и отстаивать свое мнение.

А еще за меня горой с самого начала стояла сценаристка. Не обошлось в истории утверждения без приятного совпадения. Сценаристка «Кати» Валерия Костина окончила в Перми ту же школу, что и я! Правда, на момент проб мы об этом не знали, а выяснили это позже. Но в этом мне видится знаковое совпадение.

Снимали мы в Торжке и в павильоне на Мосфильме. В Торжке жили почти 1,5 месяца. И это было прекрасное время насыщенной работы и чудесной жизни в экспедиции нос к носу с коллегами. Веселые выходные, посиделки на балконе, дурачество… И съемки, съемки, съемки.

Что вышло, многие из вас видели. Я очень горжусь этой работой. И очень благодарна за счастье поработать с Еленой Яковлевой, Аленой Бабенко и Борисом Щербаковым – легендами нашего кино, рядом с которыми было очень хорошо. Я тогда убедилась, что очень талантливые люди могут быть и очень душевными, чуткими и внимательными. Сочетание человечности и профессионализма стало для меня ориентиром развития навсегда.

Но порой очень сложно лавировать между острыми скалами людских самолюбий. В моей профессии много вынужденного общения. И с каждым человеком надо быть выдержанным, тактичным, оберегать его самооценку, потому что никогда не знаешь, как скажется на твоей карьере любое сказанное тобой слово или даже жест, который могут превратно истолковать.