Жизнь в эпоху перемен. Книга первая

Хватит об этом попусту говорить. Таня уехала, и бог с нею – может это и к лучшему для нее и для меня. Но тебе, Аринушка, придется рассчитаться со мною на диване, за свою оговорку, – сказал Иван, сыто потягиваясь после обеда и нарочно распахивая халат, представляя взору женщины все свои мужские регалии.

– Охальник, вы, Иван Петрович, опять соблазняете бедную вдову мужской плотью, по которой, как известно, вдовушки сильно скучают. Пойдемте на диван, и я искуплю свою вину за расстройство ваших пожеланий насчет старостиной дочки.

Вдова, вошедшая во вкус, завсегда лучше неопытной девушки, а вкус к плотской утехе вы сами во мне и разбудили. Теперь будьте добры удовлетворять желания не только свои, то и мои, – обрадованно ответила Арина и в отместку выкатила из сарафана левую грудь, которая словно наливное яблочко заиграло на цветастом сарафане нежными оттенками белого налива с розовым соском, нацелившимся на учителя.

После выяснения отношений, связь прелюбодеев была бурной, страстной и откровенной. Арина перестала сдерживать свои чувства, билась и стонала под учителем, отдавая женскую чувственность на всю глубину мужского проникновения, от чего Иван вошел в раж и, кусая женскую грудь, последним судорожным движением излился вглубь женского лона, которое раскрылось ему навстречу во взаимном удовлетворении.

Иван в опустошении страсти замер на женщине и потом медленно скатился к спинке дивана, бессмысленно глядя в потолок, а Арина, полежав немного, встала и как ни в чем не бывало, пошла заниматься хозяйственными делами, как всегда напевая песню про милого, который не берет её с собою в дальний край.

Так закончилась любовь учителя к дочери старосты: безвинно и бесследно, но оставив сожаление о несбывшимся чувстве, которое при других обстоятельствах и воздержании Ивана от служанки могло направить всю его жизнь совсем по другому руслу, избежав тем самым всех жизненных передряг, что предстояли ему в неведомом и жестоком будущем на переломе человеческих судеб и всего российского общества.

Народная мудрость гласит: «Знал бы, где упаду, соломки бы подстелил». Знал бы Иван, какие испытания его ждут впереди, бросил бы он мечты об учебе, женился на Татьяне и прожил бы жизнь простого человека: спокойную и достойную.

Человеческие слабости, отказ от общественных моральных норм поведения и организации человеческого сообщества, мелкие, кажется, разногласия со своею совестью, если она есть, накапливаясь постепенно, однажды и вдруг, резко меняют жизнь человека, заставляя пенять на себя и свою судьбу, которую сами же люди и устраивают себе, совершая необдуманные и неблаговидные поступки, поддавшись минутной слабости характера или чувств.

XII

Мелкие, нудные, но бесконечные дожди лили небесную воду на волостные земли весь август и начало сентября. Дожди прекратились на Рождество Богородицы, но было уже поздно: почти весь урожай на полях и в огородах погиб. Зерновые полегли и хилые зерна пшеницы, проса, гречихи проросли прямо в колосьях и обмолоту не поддавались.

В огородах корнеплоды начали гнить еще до уборки, и лишь капуста уродилась на славу, но капустой крестьянин сыт не будет – хотя и уважает кислые щи. Немного выручала озимая рожь, урожай которой вышел сам-восемь, но и этого зерна не хватало на прокорм людям, не говоря уже о скотине, тоже нуждающейся в прикорме.

Сено тоже сгнило на лугах и даже в сентябре, как установилось короткое вёдро, крестьяне обкашивают позднюю траву на опушках, в оврагах и болотах, пытаясь хоть немного запастить сеном к близкой уже зиме. Многие крестьяне рубили березовые ветки, вязали веники с зеленой еще листвой и сушили их под стрехами крыш в сараях, рассчитывая зимой подкормить этими ветками корову-кормилицу, на которую и была вся крестьянская надежда предстоявшей голодной зимой.

Иван с трудом набрал учеников в свой класс, потому что их отцы рассчитывали привлекать сыновей зимою на заготовки леса для продажи, а дочерям и вовсе в голодный год, по их разумению, грамота ни к чему. Надо сказать, что в неурожайный год, община выделяла крестьянским дворам часть удельного леса, чтобы заготовив бревен или дров, крестьяне могли продать эти заготовки за живые деньги, купить зерна и тем самым пережить неурожайный год в надежде, что следующим годом повезет больше.

Ивана, как учителя, эти крестьянские неурядицы касались мало: община обеспечивала учителя квартирой, дровами и уборщицей в школе, а жалованье он получал из уезда. Учеников он все же набрал, сколько положено и потому жалованье ему не уменьшилось.

Занятия в школе на этот год Иван начал, как и положено, на Покров, который выдался дождливым и пасмурным днем, так что по дождю в школу пришли едва половина учеников.

Иван с сожалением оглядел пустующее место Татьяны, которая так и не появилась на селе, устроившись, по словам старосты, слушательницей в семинарии учительской, желая стать такой же учительницей, как и Иван, и доказать ему, что напрасно отказался он, тогда на Пасху, от нее, а потом, после оговорки Арины, и вовсе стал юной девушке противен за связь со своею служанкой.