Жизнь в мире компьютерных игр

Полторы недели спустя описание феномена «Ядерного Ганди» было добавлено на сайт мемов Know Your Meme, источником значился «подтвержденный» факт об игре, причем там было сказано, что баг относится к Civilization II, а не к ее предшественнице. Полгода спустя историю привели как реальный пример ошибки при переполнении на занятии по информатике в Гарвардском университете. Даже сейчас историю регулярно вспоминают на популярнейших новостных сайтах и форумах; Илон Маск писал об этом в Twitter еще в 2019 году; каждый раз в комментариях кто-нибудь пишет нечто вроде «Ох, я думал, все давным-давно про это знают».

Конечно, эту историю можно воспринимать как предостережение: тщательнее проверяйте факты, которые цитируете. Я даже представить не могу, какой мог быть мотив у пользователя Tunafish, когда он придумывал эту байку, если только он намеренно не пытался тем самым продемонстрировать ненадежность интернета как источника информации. Самые знающие люди всегда наименее доверчивые, и чтобы такая история казалась правдоподобной, ее автор должен очень неплохо разбираться в программировании. А может быть, Tunafish – просто случайный парень, которого Индия раз за разом закидывала атомными бомбами после того, как достигала демократии, и он попытался это логически объяснить, свалив в итоге вину на искусственный интеллект игры, а не на свою неудачную дипломатию.

Мне куда интереснее другое: почему эта история настолько всем понравилась, что она до сих пор привлекает людей каждый раз, как о ней упоминают? Конечно, здесь немаловажную роль играет популярность Civilization и специфика ее аудитории. В наши игры в основном играют люди с высоким уровнем компьютерной грамотности, новости они чаще всего узнают из онлайн-ресурсов, а цифровое слово хранится куда дольше, чем слово, переданное по сарафанному радио. В истории есть элемент технологической мудрости, а значит, людям нравится ее пересказывать, потому что от этого они чувствуют себя немного умнее. В то же время объяснение достаточно простое, чтобы его мог понять каждый. Элемент юмора помогает любому сюжету дольше оставаться в памяти. Образ ядерной бомбы в руках Ганди – это всегда было и будет смешно, как бы далеко это ни было от фактов.

Кое-кто вообще утверждал, что изображение индийского лидера как любителя ядерного оружия куда ближе к действительности, ведь с годами его политические взгляды менялись и он все более яростно выражал возмущение теми нациями, которые притесняли индусов. Но это неважно. В конце концов, моя работа состояла в том, чтобы создать несколько персонажей и сбалансировать их способности, а потом найти образы, которые помогут игрокам ощутить эмоциональную связь с этими персонажами. Возможно, для Индии более точным героем стал бы Джавахарлал Неру, но без Ганди игра не получилась бы такой запоминающейся и веселой.

Думаю, именно поэтому миф о ядерном Ганди вызвал такой широкий резонанс среди наших фанатов, а ни один журналист не попробовал его опровергнуть. Найти баг в любимой всеми игре куда приятнее, чем обнаружить его в игре, которая никому не интересна. Близкий к сердцу недостаток – своего рода геймерский эквивалент фотографии разработчиков с подписью «Они такие же, как мы». В этом смысле мне вполне понятна живучесть этой легенды, и я вовсе не возражаю, если она нанесет ущерб идеализированному образу, который мог у кого-то обо мне сложиться. Вне всякого сомнения, я в своей карьере допустил немалое количество багов, и даже если это не один из них, я доволен тем, что игроки взаимодействуют с игрой и друг с другом так, как им этого хочется.

Глава 25. За пределами

Sid Meier’s Civilization: Beyond Earth, 2014

* * *

Sid Meier’s Starships, 2015

Мне хотелось бы назвать себя Капитаном Кирком, но в реальности я лишь Сулу. Я ценю скромный профессионализм. Про мальчиков, родившихся в шестидесятые, принято думать, что все они мечтали об опасных приключениях, хотели стать астронавтами, но я всегда знал, что такие проделки – не мое. Я всегда чувствовал, что мое место – на заднем плане, мне нравилось копаться в сложных расчетах и в целом прикрывать тыл, пока капитаны Кирки берут опасные (не говоря уж о публичных) миссии на себя.

Помню, как летом 1969 года я смотрел по телевизору съемки лунной миссии космического корабля «Аполлон-11» и слушал размеренный умиротворяющий голос ведущего Уолтера Кронкайта про «приключение, о котором люди мечтали всегда». Те четыре дня практически беспрестанных трансляций, от взлета ракеты до приземления Нила Армстронга в скафандре, топчущего звездную пыль, были наполнены первыми впечатлениями, которые вся нация получала в режиме реального времени, предвестием всеобщей сетевой связанности, которая сейчас окружает нас каждый день. До этого новости выходили только раз за вечер, а Уолтер Кронкайт был всего лишь вестником. После «Аполлона-11» он стал пророком.