Жизнь в одиннадцати главах

   Все было как обычно. Мы с мамой ехали домой, оставалось только подняться в гору, свернуть налево и проехать метров тридцать. Я как обычно грыз сиденье. В шесть лет я очень много всего грыз. Папа сначала было даже мазал мне ручки горчицей. Когда мне намазали первый раз, я побежал в ванную промывать язык, но привычки не переборешь. Во все остальные разы я грыз ручку и ничегошеньки не замечал. Тогда родители смирились и не стали переводить за зря горчицу. Я съедал бумагу, пробки от бутылок, все ручки, карандаши, пульты, стулья на кухне и в своей комнате, иногда провода и даже сгрыз дорогущее сиденье в папиной машине. Он на меня наорал, сказав, что сиденье очень дорого стоит, а потом просто закрасил это сиденье белой краской. Ну вот, я так же грыз мамино сиденье и вдруг… Бац! Я почувствовал сильный толчок по зубам. Как оказалось, мама не увидела машину из-за сугроба, который там уже стоял месяц и врезалась в эту машину. Поначалу у меня был шок, я просто произнес "мама, зубы болят". Мама сказала, что я заревел после шока, но я не помню, чтобы таково было. После этого мы поехали в полицейский отдел разбираться. Приехав, папа вдруг спросил меня:

– Ты с мамой будешь шляться там по отделу весь день, или тебя к бабушке отвезти?

– К бабушке! – с особым энтузиастом, без колебаний, ответил я.

  Потом меня повезли к бабушке. На пути нам попался второй соучастник аварии. Его машина была очень сильно разбита, даже непонятно, как он доехал.

– Что? Уже все закончилось? Можно домой ехать? – с надеждой спросил водитель.

– Нет, мы просто его к бабушке отвезем. – спокойно ответил папа обо мне.

   А на следующий день сугроб убрали. Вот только так надо заставлять власти работать.

Последний год.

        Да, этот год был в садике последний.  Его я запомнил больше всех, потому что второе здание для старших как раз таки достраивали, и запоздали. Поэтому во второй садик мы переехали не в пять лет, как должно быть, а в шесть. Чего у нас там только не было. Мы собирали карточки, приносили лего (ну, это и старом было). Но в новом было как то светлее. Помню, как была пожарная тревога. Мы вышли, сосчитались, одного не хватало. Анна Ивановна сказала, что нет Арсения (хотя тот был, просто молчал). И тут два самых хулигана стали его "хоронить". Типо "эх, Арсений, он был хорошим мальчиком, жаль, что мы его больше не увидим". Затем оказалось, что воспитательница разучилась считать и Арсений жив. Бросали снежки, я бросал дальше всех, только Вадиму стало обидно, что он второй, поэтому к третьему классу он решил меня обогнать и довольно в этом деле приуспел.

           Был у нас мальчик, звать его Никита. Он влюбился в девочку из параллельной группы. Поэтому мы с ребятами ее ловили, они целовались, затем ее отпускали и ловили вновь. Было прикольно ловить, словно в догонялки. Я ее поймал ровно ноль раз. Ах да, этот Никита своровал у меня лего и еще не признавал. Так мало того, что своровал, так еще и разобрал. И мне пришлось по кусочкам уворовывать обратно. Да волосы так и не успел, а других таких у меня больше нет. Пришлось мучиться.

            После этого на нас еще наорали, что дружить можно, целоваться нельзя, мы еще маленькие. Также у нашей настоящей старой машины папа отломал руль и мы поставили его в нашу деревянную машинку в садике. Когда ставили, девочка из другой группы спросила:

– Что тут такое делают?

– Ставят руль в машину. Мой. – не без хвастовства ответил я.

Через неделю соседней группе тоже поставили руль.

Знаете, у меня вообще какие-то странные принципы. Из большой компании (школа, садик) я выбираю с кем дружить из тех, с кем почти никто не разговаривает. Мне всегда интересно, что скрывается за тайной личностью человека, который никому не открывает свою душу. После того, как я выбираю, с кем дружить, примерно через месяц у этого человека появляется куча друзей. (Я не знаю, может он верит в себя и открывается всем, или все находят в нем что-то такое, когда видят, что я с ним дружу). После этого мне приходится искать все новых, и новых друзей. Так вот, из садика я выбрал Кирилла. Правда, потом мы еще взяли Арсения, с которым никто не дружил и Артем частично с нами был. Я придумал прикольную игру, где надо выполнять различные задания. Все я не помню. Помню только как надо было пробраться до веранды, чтобы не попасться «хранителю уровня». Кирилл придумал какую-то викторину, я все время побеждал, потому что он задавал вопросы, на которые только я знаю ответы. В шесть лет я увидел в первый раз Глазика из шахматной и в первый раз Настю с Лизой со двора в садике. Впрочем, и в последний тоже. Однажды я так не выспался, что, придя в садик я  подошел к Шепелке и спросил у него "В каком ты садике?". Был конкурс рисунков, я занял второе место. У нас тогда вообще запасная воспитательница была. Этот день кстати единственный в садике, когда я запомнил его от начала и до конца. Сейчас расскажу.