Жизнь в пограничном слое. Естественная и культурная история мхов

Но если взять эволюционную перспективу дикранумов, асимметрия половых отношений окажется очень важным фактором. «Мужчины»-карлики — эффективный способ решить проблему оплодотворения. От этого выигрывают целые виды и представители обоих полов. Полноразмерная мужская особь — препятствие на пути к генетическому успеху, ведь его листья и ветви увеличат расстояние между сперматозоидом и яйцеклеткой. В отличие от него, карликовый «мужчина» произведет куда больше потомства. Самое лучшее, что он может сделать для следующего поколения, — доставить сперматозоиды к месту назначения и уйти с дороги.

Тот же импульс, который заставляет родственные виды расходиться на пути эволюции, порождает резкие различия между мужскими и женскими особями дикранумов. Внутрисемейная конкуренция снижает шансы на успех обоих партнеров. Эволюция поощряет специализацию, избегание конкуренции, и таким образом способствует выживанию вида. Крошечное мужское растение и крупное женское — не конкуренты друг другу. «Мужчина» невелик по размерам, чтобы эффективнее доставлять сперматозоиды. «Женщина» массивна, чтобы питать их отпрыска-спорофита. Не соперничая со своими партнерами, женские особи извлекают максимум пользы из благоприятной среды обитания: свет, вода, пространство, питательные вещества… Всё для блага потомства.

Наконец, «Неразлучные сестры» заканчивают свою болтовню: в финале — рецепт лимонного мусса. Похоже, это вкусно. Дождь перестал, я завершила возню со мхами и, улыбаясь, выключаю радио. Пора домой, где ждет обед, любовно приготовленный моим полноразмерным партнером.

Тяга к воде

На вершинах холмов в моем родном штате Нью-Йорк растут клены, голые серые ветви которых будто нарисованы свежеочиненным карандашом по зимнему небу. Но орегонские дубы в Вилламетт-Вэлли нарисованы толстым зеленым мелком. Дожди идут непрерывно, и покрытые зеленым мхом стволы деревьев выглядят роскошно, листья же поникли. Эта мшистая «губка» обеспечивает постоянный приток воды к корням деревьев, насыщая почву под ними влагой: так создается запас воды на лето.

К августу о зимних дождях давно уже забыли, земля вновь страдает от жажды. Листья дубов свисают в горячем воздухе, неугомонные цикады передают прогноз погоды: шестьдесят пятый день без дождя. Цветы спрятались под землю, спасаясь от засухи, и повсюду видна лишь опаленная солнцем коричневая трава. Моховой покров на коре дубов тоже высох, вместо него — сморщенные, тоненькие скелетики, в которых трудно узнать прежние растения. Дубовая роща затаилась, пережидая летнюю жару. Любой рост, любая активность прекращаются на время засухи.

Самолет Линден опаздывает, поэтому я пробираюсь к стенду AeroJava и занимаю очередь, убивая время. На стойке стоит банка, наполовину заполненная монетами, десятицентовиками и пенни, со сделанной от руки надписью: «Если вы боитесь сдачи, оставьте ее здесь»[6]. Это необъяснимо, но я обнаруживаю, что мои глаза на мгновение наполняются слезами: я хочу вывернуть карманы, сбросить с себя груз перемен, вернуть мою маленькую дочку: вот она стоит на стуле в моем фартуке, обернутом вокруг нее три раза, вырезая печенья-валентинки, и забрызгивает кухню розовой глазурью.

Для мхов начинается время ожидания. Может, роса вернется в считаные дни, а может, им придется терпеть, высыхая, несколько месяцев. Принимать всё как должное — вот способ их существования. Они добывают свободу через боль, сопутствующую переменам, полностью сдаваясь на милость дождя.