Жизнь в пограничном слое. Естественная и культурная история мхов

Пойкилогидрия позволяет мху существовать в среде с дефицитом воды, там, где более совершенные растения погибнут. Но это умение дается дорогой ценой. Сухой мох неспособен к фотосинтезу, поэтому рост происходит лишь тогда, когда ненадолго открываются окна возможностей: мох должен получить влагу и свет одновременно. Эволюция благоприятствовала тем мхам, которые могли раздвигать эти окна. Они выработали изящные и простые способы задерживать драгоценную влагу. А когда настает неизбежная засуха, они принимают ее как должное и ждут возвращения дождливой погоды, прекрасно приспособленные к суровому сезону.

Атмосфера неохотно расстается с водой. Из тучи льется обильный дождь, но небо тут же забирает влагу обратно, через неумолимый механизм испарения. Однако и мху есть чем ответить, у него есть свои механизмы для того, чтобы преодолеть мощное притяжение солнца. Подобно ревнивому любовнику, мох знает, как привлечь к себе воду и упросить ее остаться подольше. Всё во мху спроектировано с учетом его тяги к воде: форма пучка, расстояние между листьями на ветке, микроскопическая поверхность самого крошечного листка — всё подчинено эволюционному императиву: удерживать воду! Большинство мхов не живут в одиночку — они образуют колонии, буквально набитые растениями, как пшеничное поле в августе набито зернами. Такая близость, вкупе с переплетением побегов и листьев, создает сеть пор, которая удерживает воду, как губка. Чем теснее размещены побеги, тем лучше они удерживают воду. Плотный покров засухоустойчивого мха может насчитывать более трехсот стеблей на квадратный дюйм. Побег мха, отделившийся от клубка, тут же засыхает.

Я чувствую, как расцветаю в ее присутствии. Я смеюсь над ее рассказами, мои собственные истории вплетаются в ее повествование. Вот она садится в машину рядом со мной, начинает крутить ручку приемника в поисках любимой станции, и я снова понимаю себя, понимаю, что боль от ее отсутствия вызвана не только страхом потерять ее: я страшусь потерять всё — деда, родителей, себя саму. Как же мы боимся потерь — и как достойно Dendroalsia смиряется с ними. Мы истощаем свои силы, напрасно сражаясь с неизбежным, а ведь могли бы попробовать пережить высыхание некогда влажной щеки.

Воде очень нравится пробираться в крошечные промежутки внутри пучка мха. Ее молекулы с готовностью прилепляются к поверхности листа благодаря адгезионным свойствам воды. На одном конце молекулы — положительный заряд, на другом — отрицательный. Поэтому вода способна держаться на поверхности с любым зарядом, и положительным, и отрицательным, а у стенки клетки мха имеются оба. Биполярность воды придает ей когезионные свойства: в ней крепки внутренние связи, так как положительный конец одной молекулы притягивается к отрицательному концу другой. Вследствие сильной когезии и адгезии вода образует своего рода прозрачный мост между поверхностями двух растений. Прочность на растяжение этого моста достаточно велика, чтобы перекрывать небольшие пространства, но он рушится, когда расстояние слишком велико. А растения мха достаточно невелики, и пространства между ними и внутри них прекрасно подходят для наведения таких мостов, которые держатся за счет капиллярных сил воды. Побеги, ветви и листья мха устроены так, чтобы удлинить время пребывания воды и сдержать испарение благодаря капиллярности. Мхи, лишенные такого удачного устройства, быстро высыхали и становились жертвой естественного отбора.

Проследите за тем, как капля падает на широкий, плоский дубовый лист. С минуту она остается там, отражая небо, словно хрустальный шар, а потом скатывается на землю. Листья деревьев в большинстве своем предназначены для того, чтобы отталкивать воду — ее поглощение доверено корням. Слой воскообразного вещества препятствует как проникновению воды внутрь, так и ее испарению. Но у листьев мхов нет таких преград, толщина их составляет всего одну клетку. Каждая клетка каждого листа входит в тесное общение с атмосферой, и любая капля дождя немедленно проникает в нее.