Жизнь в родной земле

— Вы жестоко ошибаетесь, господин инженер, отвечает после некоторой паузы мой собеседник, предварительно внимательно просмотрев карикатуру, — это верно, на бумаге что либо подобное я там не видел, но зато точную картину я там видел в действительности. Даю вам мое честное слово эта картина нарисована с натуры советской повседневной жизни. Это, по моему, не карикатура, но поразительно удачный набросок сцены из жизни колхозников. Ведь, подобные картины там и сейчас на порядке дня. И особенно в этом отношении выделяются 1932–1934 года. Помню осенью 1933 года в колхозе, в котором я работал, было около 60 пар колхозных лошадей. Были то лошади худые, незавидные, но все-таки еще долго бы исполняли свою работу, не раздайся в это время голос «светлейшего» из Кремля: — «Лицом к трактору». Ясно, что все не замедлили последовать приказанию, кому же охота тяжело работать, а самим от своих трудов почти ничего не иметь. Повернулись лицом к трактору основательно. На лошадей, как на ненужных уже домашних животных основательно махнули рукой — дескать, трактор не подгадит. Когда пришла весна — время пахоты, то оказалось, что из 60 пар лошадей осталось всего лишь 17 штук. Остальные подохли от голода, т. к. присмотра не было, лошадей почти совсем, за ненадобностью, не кормили. «Зачем кормить», говорили колхозники — «когда сам Сталин приказал, что теперь надо работать трактором». Но вот когда началась пахота, то крестьяне воочию увидели — какое «их светлейший» дурацкое приказание дал. Выехали это тракторы орать. Легко пошли по еще мягкой черноземной земле. Смотрят на них это крестьяне и чудом чудуются — гляди, Петька, теперя ня будешь ходить от рана до вечера за плугом, он тебе трактор все сам заорет, — говорили один другому. Но удивление продолжалось не долго. Прошлись это тракторы по несколько раз по полю — да и стали. Да как стали — так больше и не двинулись. Что делать?! Ни сюда, ни туда! Стоит себе, как зарезанный. Лошадьми помочь — от голоду на ногах не стоят.

— «Эй, Петька, Ванька, тащи-ка сюда дрюки, бичевки, мы яму паможем». Притащили дрючки, веревки. Прикрепили за трактор. Впряглись, вот точно так, как здесь нарисовано и потащили в мастерскую тракторной бригады. Трактор за трактором. Там их поразбирали и начали справлять. Подходит время конца пахоты, а они все себе там справляют. Крестьяне в панике. Бросились к лошадям. А тех осталось всего 17 штук, при чем ни одна из них не была в состоянии стоять на собственных ногах. Начали их отхаживать, кормить. А для того, чтобы оставшихся живых лошадей снова приучить стоять на собственных ногах, наделали веревочных сеток. Сетками подхватили лошадей под животом, веревки от сеток перекинули через трамы и подняли их с земли. В результате получилась картина: в конюшне не стояли лошади, а висели. В конце концов, удалось спасти всего лишь 5 лошадей, иными словами в течении зимних месяцев погибло 115 лошадей. Когда крестьяне увидели, что тракторы «подгадили», а лошади подохли, пахать нечем было, и дело запахло голодом, впряглись сами человек по 15–20 в букари да и начали пахать способом, который практиковался в древние времена. Тракторы исправили к косовице, да не было что косить, ибо собственной силой не так то много наорали и засеяли. Вот вам и «работа» трактора, — закончил с грустью в очах мой собеседник.

13. Голод

— Но все это семечки, — вдруг снова заговорил рассказчик — вот что было после такой «обработки» земли тракторами!.. Это, да!! Результаты обработки земли, как говорили товарищи, по последнему слову науки и при применении всех средств технических достижений, получились неожиданно небывалые. Многие и «многие, сотни тысяч невинных людей заплатили за это — безответственное головотяпство, вернее за «лицом к трактору» своей жизнью. Видя катастрофическое положение дел в колхозе, взвесив все, я пришел к окончательному заключению, что если останусь в колхозе — определенно со своим семейством умру с голоду. Посему немедленно бросил этот колхоз и подался в город Азов. Шаг, сделанный мной, был, как оказалось впоследствии, правильный. Действительно, большинство колхозников — моих коллег погибло в этом году от голоду. Разыгрывались там душу раздирающие — невероятные сцены. Умерших от голода возили из окружающих колхозов и деревень в братскую могилу штабелями на повозках и все-таки не успевали убирать мертвых. Были деревни и колхозы, где поголовно все население погибло от голода. При въезде до таких сел или же колхозов вывешивали черный флаг. Жуткое время было, тяжело вспоминать. В Азовском пригородном колхозе, расположенном в бывшем имении Магинского, произошел особенно ужасный случай: одна колхозница этого колхоза съела собственного ребенка.