Жизнь в родной земле

Пришлось объяснять ребенку, как говорится, с молоком на губах, о положении рабочего в Западной Европе. Помню — уже переехали мы польскую границу, лично я переживал какое-то внутреннее волнение при виде знакомых городов, местечек и деревень. Наконец на родине! Вдруг ко мне обращается старший сынишка и говорит: «А ты, папа, был прав, вот сколько мы едем, — все наблюдаю за работающими в поле и знаешь, не только их никто не подгоняет, во даже не видать, чтобы кто либо наблюдал за ними. Все работают, весело смотрят на поезд и машут руками. А знаешь, папа, сколько здесь толстых людей, аж страшно смотреть. Да и те, что в поле работают, краснощекие, полные и свежие и все хорошо одетые, не то, что у нас!»…

Эта наблюдательность сына меня очень поразила, ибо он повторил и мою мысль, возникшую под впечатлением наблюдения над людьми, встречающимися после переезда советско-польской границы. Вид людей, толпы в Европе и в СССР представляет самый резкий контраст. Жизнь подсоветского человека отчетливо выявлена на внешнем облике толпы. Этого ничем не скроешь. Хмурые, забитые, замкнутые люди, без единой улыбки на лице, нищенски одетые, никак не могут производить впечатления людей, живущих «сытно, свободно и весело», как об этом пишут все советские газеты…

12. Красная Армия

— Скажите, пожалуйста, а что представляет из себя Красная армия? Обучена ли она, как живется солдатам в ее рядах, и будет ли она биться за коммунистов и советскую власть, если возникнет внешняя война?

— Красная армия в СССР находится на особом привилегированном положении, почти равном положению частей внутренней охраны из ГПУ. Солдат, сравнительно с остальной массой населения, прекрасно кормят, недурно одевают, а для молодых людей это, собственно, главное. Внешний вид хороший. По крайней мере, на меня проходящие части производили всегда сильное впечатление и особенно казачьи кавалерийские части, с их замечательными, залихватскими песнями. Я думаю, что кадровый состав, т. е. части действительной службы с внешним врагом драться действительно будут и, пожалуй, хорошо будут драться. Но как только Красная армия пополнится запасом, дело сейчас же пойдет на крах, штыки немедленно будут обращены против властвующей коммунистической элиты и ее пособников. В этом не может быть никакого сомнения. Злоба всего населения против Советской власти колоссальная, и ясно, что население не замедлит воспользоваться случаем, который они ждут с нетерпением. Одним словом, — Красная армия готовится только к скоротечной войне. Что касается командного состава, то здесь дело обстоит еще хуже, ибо, как общее явление, он малоинтеллигентный: здешний простой отделенный, по моему, по своему развитию выше стоит нежели советский капитан. Конечно, есть между ними исключения, но это люди явно непролетарского происхождения.

Интересно, что части Красной армии боевых патронов на руках не имеют. Боевые патроны выдаются политическим коммиссаром на учебной стрельбе, и то лишь в порядке стрельбы, каждому столько сколько должен выстрелить. У казачьих командиров, например, дула револьверов залиты — так что револьвер носится ими фактически только для большей парады, т. к. стрелять из него нельзя.

Возвращающиеся с военной службы, попадая в тяжелые советские условия жизни, быстро вылечиваются от коммунистического политвоспитания. Нередко приходилось мне слышать от недавно отбывавших воинскую повинность и такие реплики: «Погодите, сволочи, в конце концов винтовка снова попадет в мои руки, — буду умнее, буду знать против кого ее употребить».

Не удивляйтесь этому. На службе солдат привык к сытой жизни. Возвращаясь домой он находит выбивающуюся из сил полуголодающую жену. С первых же дней и сам должен привыкать к полуголодной и холодной жизни. Конечно, он сравнивает мрачную действительность с тем, что ему говорили на военной службе и обнаруживает, что их там просто обманывали. Вот и кроет матом.

В это время вынимаю из кармана случайно попавшийся номер газеты «Возрождение». На первой странице под заглавием — «Двадцатилетние достижения» нарисована карикатура: шестнадцать босых мужиков, в разорванном тряпье, тянут, по колена в грязи, трактор. На тракторе — в перчатках сидит разжиревший, с советскими эмблемами, тип; в зубах его дымящаяся сигарета, лицо полно внутреннего удовлетворения и беспечности. Под карикатурой приписка: «Работа трактора».

Желая удивить своего информатора, показываю ему эту карикатуру и спрашиваю: Подобные вещи вы, вероятно, в Советской России не видели?