ЖИЗНЬ в стиле С

— Что вы нашли в этом Матвееве? — Возмущалась она. — Не красивый, не элегантный, похож на шкаф. — Коренастая невысокая фигура Павла не отличалась ни особой грацией. Да и замашки порой оставляли желать лучшего. — И лицо у него обычное, из серии тринадцать на дюжину.

Маменька пояснила:

— Павел — настоящий мужчина. Лариса за ним будет, как за каменной стеной.

— Редкая личность, — согласился отец. — Такие Павлы составляют гордость страны. Не напрасно за него хлопотали сами Грушинины. — Благодаря рекомендации московских миллионщиков Матвеев и был принят на работу.

— Но ведь он беден, — не успокаивалась Надя. Матвеев был сиротой, рос в приемной семье, сам оплачивал образование.

— Он непременно будет богат, — уверил папа и оказался прав. Перед тем как обвенчаться с Ларисой Матвеев выкупил у отца половину акций завода.

«Значит, я ошиблась. Взрослые правы. В Матвееве, действительно, есть нечто особенное», — признать свое поражение Наде показалось мало. Ей захотелось лучше понять природный феномен под названием Павел Матвеев. Увы, скоро предмет изучения превратился в навязчивую идею. В семнадцать лет Надя Ковальчук мечтала встретить такого же Павла: умного, сильного, способного преобразить мир вокруг себя.

Павел Матвеев реализовал то, к чему призывали пламенные революционные воззвания. Он превратил завод и, прилегающие к нему бараки, в сказку. Используя извечную систему кнута и пряника, то есть высокую зарплату и штрафы, Матвеев поставил рабочих перед выбором: жить трезво, умно, с расчетом или убираться вон. Тем, кто принял условия — завидовал весь город. Зарплата под сто рублей в месяц. Ребятня учится грамоте и ремеслу. Мальчики — станочному, девочки — швейному. Бабы полдня помогают в столовой, детском саду, оранжереях. Старики ухожены, в заводском квартале чистота, порядок, клумбы.

В угоду демократическим взглядам, Павел позволил социалистам просвещать своих рабочих. А одного из преподавателей даже порекомендовал в репетиторы к Наде. Именно Герман Захаров увлек Надю идеями о свободе, в первую очередь о свободе любви, он же и преподнес первые практические уроки.

— Женщина по своей природе рабыня, — внушал Герман. — Только единицам удается вырваться из оков страхов и стеснения, преодолеть силу расчета и стать свободной. Такие отдаются мужчинам как королевы: не требуя ничего взамен и ни на что не надеясь. Остальные, как нищенки просят любви и денег.

Надя не желала быть нищенкой и как королева отдалась Захарову. Он снисходительно принял в дар ее девственность и потребовал для нужд революции все имеющиеся в доме драгоценности.

Отказать Надя не посмела. Она не могла противиться Герману. Он будто околдовал ее, лишил собственной воли, превратил в марионетку и, дергая за нужные нитки, заставлял совершать невероятные поступки. Словно во сне Надя вынесла из дому свою и маменькину шкатулки. Когда разразился скандал — убежала из дому, приняла участие в теракте. Герман пожалел ее, не назначил в основной состав. Другие мальчики и девочки бросили бомбу в окно кареты градоначальника маленького южного городка, других разорвало в клочья, другие взошли на эшафот. Трое ребят из группы отдали жизни за идею, о существовании которой узнали менее полугода назад.

Надя осталась жива и, выдержав первое испытание, попала в террорную школу. В заброшенном поместье, предоставленном одним из приверженцев Боевой Организации, органа социал-революционной партии, занимающейся физическим устранением врагов народа, ее научили изготавливать бомбы и стрелять из револьвера. Здесь же сообщили, что Герман погиб, зверски замученный, в тюрьме.

Печальную новость принес друг Германа — Арсений, высокий худощавый с волевым лицом и с родимым пятном на запястье. Он набирал ребят на новое дело. «Ты должна отомстить за Германа», — сказал, как о само собой разумеющемся.

— Конечно, — согласилась, раздавленная горем, Надин. К тому времени она уже изменила имя.

Планировалась масштабная серьезная акция. Пять месяцев длилась подготовка, потом неожиданно начались аресты. Чудом, буквально в последнее мгновение, Надин удалось скрыться. Несколько месяцев она провела за границей, затем отправилась в очередной вояж с новой группой.

Идея индивидуального террора, подвига, самопожертвования влекла Надин, как магнит. Не славы ради, ради победы справедливости она готова была на все. Черта, отделявшая праведное от грешного, истаяла майским вечером, когда пьяные единомышленники впятером изнасиловали ее.

Готовясь к делу, на котором и сложили свои буйные головы, ребята жили нелегалами, в напряженном ожидании. Чтобы разрядить обстановку на конспиративной квартире устроили попойку. Надин очутилась там случайно. Принесла привезенные из Женевы, письма от ЦК. Веселье только начиналось, ее усадили за стол, налили вина. Слово за слово, рюмка за рюмкой, она почувствовала, как кружится голова.