ЖИЗНЬ в стиле С

На этом отеческая забота закончилась, и начались охотничьи забавы. Начальник зазывал Таню в кабинет, распускал руки, предлагал подарки. Через месяц он заявил: либо Таня становится его любовницей, либо может быть свободна. Похожим образом повел себя и новый шеф. За Таню некому было вступиться, у нее не было отца, брата, мужа. Она казалась легкой добычей. И, вероятно, в конце концов, стала бы ею, если бы бабушка не слегла.

Понадобился постоянный уход, Таня уволилась, нашла частные уроки. Мокрые ботинки, наглые хозяйские руки в темных прихожих, запах лекарств и скорой смерти в квартире. Будущее представлялось чередой серых угрюмых дней, без перспективы, цели, смысла. Что меня ждет впереди, думала Таня? Похороны, одиночество, следующие гнусные предложения, замужество? Скука смертная. Не лучше ли уйти из жизни, громко хлопнув напоследок дверью?

Похоронив три недели назад единственного близкого человека, она согласилась принять участие в террористическом акте.

Семенов сказал:

– Вы слишком высоки для плоской реальности. Ваше предназначение подвиг.

Пока в плоской реальности была бабушка, Таня не имела права на смерть. Когда бабушка ушла, причин мириться с убогой жизнью, не осталось. Нельзя ведь считать весомой причиной чувство к человеку, который не обращает на тебя внимание?

Нельзя, конечно. Потому, коль завтра в смерть, сегодня, облегчая душу, с губ сорвалось признание. Затем нежданно-негаданно свершилась эта ночь, полная нежности и вышло указание: «Забудь о терроре. Я — твой долг. Я твоя свобода, равенство и братство. Я и только я. Поняла?» Поняла. Ночь истаяла в предрассветной дымке, унесла с собой обреченность и боль. Утро Таня встречала уже не в ожидании смерти, а в преддверии свадьбы.

Травкин появился дома на рассвете и сразу разбудил мать.

— Мамочка, я женюсь.

Женщина удивленно воззрилась на сына. Уходил туча-тучей, вернулся как розовое сияющее облачко.

— Мамочка, она такая….такая…

Если слов не хватает, значит, хорошая.

— Ее Таней зовут.

— Чудесное имя. Только где ж ты ее нашел?

Петр чуть не ответил: в революционном кружке, но вовремя спохватился. Матери это знать не зачем.

— Нашел, это главное.

— Ложись спать, жених. Утро вечера мудренее.

Однако сон не шел. Сердце ела тревога: «Вдруг пока я сплю, Таня убежит в свой проклятый террор? Вдруг уведут ее злые люди?»

На ходу застегивая рубаху, бросился Петр к Таниному дому. Пристал к дворнику:

— Барышня из двенадцатого номера дома? Никуда не выходила?

— Дома, — отмахнулся дворник с усмешкой. Эк, разобрало парня. Только проводил барышню и сразу же снова прибежал назад. Малохольный.

— Точно дома? Точно не выходила?

— Точно, точно.

— Я тут посижу, — Петр кивнул на лавочку во дворе. Нарушая правило, дворник благодушно позволил:

— Сиди.

Верным псом сидит Петр Травкин, с умилением взирает на окна двенадцатой квартиры, стережет милую-любимую.

Утром соседская кухарка позвонила Тане в дверь, игриво подмигнула:

— Вас, барышня, во дворе молодой человек дожидаются.

Таня, птицей белой, в рубашке ночной, в капотике кружевном на балкон выскочила, рукой замахала, поднимайся, Петечка. Потом быстрый взгляд в зеркало кинула: хороша? Хороша, подтвердила зеркальная гладь. Загляденье, просто! Как была неодетой, простоволосой, полетела н встречу Петру. Прильнула, обняла, губы для поцелуя подставила. Соскучилась, прошептала нежно.

У Петра голова кругом. Под рубашкой и капотиком ничего нет. Одна гладкость и соблазн. Помоги Господи, взмолился со скрежетом зубовным. Удержи.

Полдня пролетело в хлопотах и сумбуре. Искали церковь, попа уламывали, платье покупали. Деньги, вытребованные у пристава Уточкина, на благое дело тратили. На счастье, красоту и благочиние.

Вечером, круша препоны, утверждаясь в супружеских правах, Петр Травкин, рвал платье в клочья, стонал, мычал, не верил в свалившееся счастье, зато верил словам, что шептала истерзанными губами молодая жена, Таня Травкина.

— Я тебя люблю…я тебя так люблю …даже больше, чем революцию…

…Надин выслушала рассказ Петра с нескрываемым удовольствием. Какая хорошая история!

— Что ж, поздравляю, Петечка. Любовь, свадьба, брак — это прекрасно. Настоящий подарок я тебе подарю позднее, а сейчас возьми хоть бы эту рамку для фото. Она серебряная, дорогая, работа известного французского мастера. — Надин достала из ридикюля кружевного литься овальную плоскую коробочку, раскрыла, поддев ногтем усик замка извлекла из ниши портрет Матвеева. — Павел Павлович тебе, думаю, к ни чему.

– А можно мне ваше фото попросить? — Петр улыбнулся смущенно. — С надписью? Пусть наши дети знают, кто составил счастья их родителей.

— Конечно. У меня, кстати, и карточка найдется. Она, правда, великовата, но ты обрежешь, — Надин достала из сумочки обтянутый кожей блокнот, из кармашка в обложке вынула свою фотографию, быстрым почерком вывела на обороте: ««Пете и Тане от Надин Матвеевой с пожеланиями счастья». — Я гляжу, ты уже о детишках задумался? А как же задание? Неужели выходишь из дела?

— Надежда Антоновна, наш договор в силе. Свои обязательства я выполню.