Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор

Снова Анна поняла, что веры Федору не осталось… Ей придется защищать себя и детей от вспышек непонятной необузданной ярости мужа…

***

Еще несколько раз у него были вспышки безумия – по-другому не назвать – снова Анна убегала из дома, а за нею бежали дети, боясь оставаться с отцом. А когда он в очередной раз поднял руку на жену, Лена не выдержала, выбежала вслед за матерью, провела ночь у соседей, трясясь в страхе, не поддаваясь уговорам вернуться домой, что никого отец из них не тронет.

Наутро воротившись домой, собравшись в школу, она ушла тихонько, не веря, что дома все спокойно. Федор рано как ни в чем не бывало ушел на работу. На уроке девочка не выдержала, когда учительница спросила ее о невыполненном домашнем задании, расплакалась и, встав из-за парты, вышла без разрешения в коридор. Там ее остановил директор школы Евдаков Яков Иванович, живший неподалеку от них, спросил, откуда девочка, чья она, почему плачет. Когда та рассказала, что ночью не спала из страха, что отец найдет их с мамой и побьет в очередной раз, что не сделала уроки, теперь у нее будут двойки, Яков Иванович, переговорив с учительницей, успокоил девочку и отпустил домой.

Лена вернулась и нашла мать, которая готовила обед в кухне. Сказав, что она хочет кушать и спать, что ее отпустили домой, Лена присела за стол, поела молока с хлебом, вошла в дом и прилегла на кровать в спальне, не раздеваясь, опасаясь прихода отца. Она быстро уснула, а проснувшись, поняла, что уже ночь, все в доме спят. Тихонько встала, посмотрела на спящих братьев и сестренок, на маму, которая тоже спала одетой – так теперь привыкла спать Анна – и поглядела в окно двери в комнату, где храпел отец, проверила, накинут ли крючок и задвижка на обеих дверях, успокоившись, разделась и снова легла в кровать.

Днем позже Федора вызвал к себе председатель колхоза и начал разговор издалека. Это директор школы переговорил с Кружаевым, вместе и решили, как построить разговор, чтобы привести в чувство отца многочисленного семейства. Федор ужом вертелся на стуле, не зная, куда спрятать бегающие глаза, понял, что это не Анна пожаловалась директору, а кто-то донес о его поведении.

Кружаев, видя, что мужик не рад разговору, может и дальше повести себя совсем безрассудно, предупредил, что в случае его агрессии по отношению к семье, на него будет заведено уголовное дело. Федор от неожиданности замер, не зная, как оправдываться перед начальством. Выйдя из кабинета, он решил прийти к Дадаевым, извиниться перед соседом.

Когда он постучал в их калитку, вышла жена Дудуша, увидев Федора, она хотела вернуться во двор, игнорируя его попытки заговорить. Но он остановил Анию, спросив, дома ли муж. Та ответила, что муж лежит после стычки. Федор попросил разрешения войти в дом, сказал, что хочет извиниться. Ания показала рукой, куда можно пройти, встала позади него около двери. Дудуш поднялся с дивана, сел, глядя на мужика, ожидая вопроса. Федор потоптался неловко, потом мучительно проговорил через силу:

– Сосед, я… это… пришел сказать, что не хотел тебя обидеть… случайно так вышло… Не держи на меня зла…

Ания сзади громко фыркнула. Федор поежился, но стоял, ожидая ответа от Дудуша. А тот смотрел на него и качал головой:

– Если бы ты не в меня попал, а в жену свою – пирожки бы уже ели, так? Ты же ее намеревался убить, так? Ты не понимаешь, что это мать твоих детей? Какой пример ты детям подаешь? Они же ненавидеть тебя будут, вырастут и сведут с тобой счеты за все их такое детство. Вроде ты нормальный мужик, что с тобой? Не хочешь с ней жить – уйди, оставь ее в покое… Она сильная – справится… А ты сопли будешь мотать… Не мне тебя, конечно, учить, но подумай сам… Удивляюсь вам, русским: жен не бережете, мучите их, а сами только пьете и ничего больше. Разве для этого человек на свете должен жить? А ей за что такая милость? Дети – твоя радость, помощь в старости, защита… А ты их словно ненавидишь за то, что на свет родились… Они чем виноваты, что ты не в ладу со своей совестью… Иди уже – не держу я зла… Надеюсь, поймешь хоть, как ты подло к жене отнесся. Арестуют тебя, что делать будешь? Позор ведь…

Федор, ничего не отвечая на слова соседа, помня об их рослых парнях, отводя бегающие глаза в сторону, только повторил:

– Не обижайся, что хочешь, только не обижайся…

– Да я что – полежу день-два, ничего… А как жене в глаза будешь смотреть и детям?

Федор махнул рукой, вышел из комнаты, и, проходя мимо Ании, услышал ее тихое:

– Слабая твоя жена – я бы уже убила тебя… Не нарвался ты на меня в тот раз – попомнил бы всю жизнь…

Он понимал все, и соглашался с соседом, с его женой, и думал, как теперь со всем этим жить дальше… Шел через дорогу, чувствуя тяжелый ненавидящий взгляд Ании, закрывающей за ним калитку. Войдя во двор, прошел в кухню, увидел сидевших за столом детей и жену, державшую на коленях младшую Танюшку, остановился на пороге, сказал:

– Все, дети, не бойтесь, ничего не бойтесь… Я никого не трону, будем жить…