Жизнь в зеленом цвете - 5

- Ага, вот только его мы с собой и таскаем, - заметила обладательница того самого неугомонного голоса; у неё были фиолетовые волосы и вздёрнутый носик. - Буквально спать без него не ложимся!

Кто-то снова рассмеялся.

- Когда в позапрошлом году у тебя получилось впервые вызвать настоящего Патронуса? - деловито поинтересовался Люпин.

- На матче с Рэйвенкло, - отрапортовал Гарри. - До тех пор на занятиях получалось только облачко…

- Всё в порядке, Аластор, это Гарри.

Они все заулыбались, не отрывая от него взглядов, и Гарри отчего-то пришло на ум, что он чуть ли не месяц не причёсывался.

- А вы точно те, за кого себя выдаёте - за кого бы вы там себя ни выдавали? - уточнил Гарри. Его слова отчего-то вызвали у собравшихся внизу приступ громового хохота. Гарри терпеливо подождал, пока они поутихнут, и спросил:

- Профессор Люпин, когда я впервые попросил Вас заниматься со мной чарами Патронуса?

- В Хэллоуин, - незамедлительно откликнулся Люпин. - Тогда я спас тебя от Филча и показывал загрыбаста в аквариуме.

- Далеко пойдёшь, Гарри! - одобрил Грюм, улыбаясь до ушей; в исполнении старого аврора подобная эмоция несколько напрягала. - Так и надо, парень - бдительность, бдительность и ещё раз бдительность!

Гарри, опустив палочку, спускался по лестнице - медленно и осторожно, чтобы не упасть.

- С тобой что-то не так? - глазастый Люпин, знавший его лучше прочих, заметил неладное.

- Всё в порядке, - открестился Гарри. - Я просто три дня просидел в комнате, отвык за учебный год…

Люпин и Грюм синхронно нахмурились, но ничего не сказали.

Гарри познакомился с Тонкс - той самой обладательницей фиолетовых волос, а также громоздкого имени Нимфадора, а посему предпочитающей называться по фамилии, с Кингсли Шеклболтом - как и Тонкс, аврором, со Стурджисом Подмором, с Гестией Джонс, Эммелиной Вэнс, Эльфиасом Доджем и Дедалусом Дигглом; новые имена и лица разом смешались у него в памяти.

- Мы твоя охрана, Поттер, - веско пояснил Грюм. - Я знаю, что ты отлично летаешь, так что готовься к тому, чтобы сидеть на метле долго.

Гарри не возражал бы, даже если бы он летал из рук вон плохо. Даже лучше было бы, если бы было так - тогда он попросту упал бы с метлы, разбился, и финита ля трагикомедия.

Когда он вернулся на кухню к «своей охране» вместе с собранными вещами, Люпин заклеивал какой-то конверт.

- Я написал твоим дяде и тёте, чтобы они не беспокоились…

- Они не будут, - с глубочайшей внутренней убеждённостью сказал Гарри.

- …что с тобой всё в порядке…

- А вот по этому случаю они могут и траур объявить.

- …и что следующим летом они снова тебя увидят.

- Это обязательно?

Ответа Гарри не получил.

Грюм наложил на Гарри заклятие прозрачности; странно было сознавать, что теперь ты сливаешься с фоном, незаметный обычному глазу - Гарри смотрел на свои руки и видел только пол и мебель.

Грюм проинструктировал всех на случай, если кто-то из них погибнет («Чёрта с два», - Гарри что-то не верилось, что сегодня на них кто-нибудь нападёт), и по сигналу в виде снопа искр они взлетели.

Они летели так высоко, что от холода у Гарри зуб на зуб не попадал; Тонкс поблизости периодически высказывала своё искренне мнение о перестраховщике Грюме - она тоже замёрзла. Остальные молчали, но думали примерно то же самое - Гарри чувствовал их дискомфорт. Когда они приземлились, Гарри был чрезвычайно удивлён тем, что его не пришлось специально отмораживать от метлы.

- Прочти и запомни, - Гарри послушно прочёл про себя подсунутую Грюмом бумажку: «Штаб-квартира ордена Феникса находится по адресу: Лондон, Гриммаулд-плейс, двенадцать».

«Орден Феникса? Это ещё что такое?»

Грюм сжёг листок; Гарри прокрутил в памяти эти слова: «Гриммаулд-плейс, двенадцать…». И между домами одиннадцать и тринадцать появился дом. Он рос, словно вытесняя собой соседние дома, обитатели которых ничего не замечали; немытые окна, грязные стены, обшарпанная и облупившаяся чёрная дверь с серебряным молотком в виде клубка змей.

Внутри всё тоже внушало мало доверия. Длинный мрачный холл, потёртый ковёр, лампы и канделябры - снова в форме змей, мерцающий тусклый газовый свет. Почерневшие от времени портреты на стенах, опутанная паутиной люстра, подозрительное шуршание под плинтусами. «Гермиониного Косолапсуса сюда - он бы живо вывел всё это шебуршание; не съел, так распугал бы».

- Только тихо, Гарри, - тёплая, вопреки всем законам физики, ладонь Люпина сжала закоченевшее во время полёта плечо Гарри. - Говори тихо, как все.