Жизнь Вахтанга Горгасала

1 Царств, XVII, 33: «Ответил Саул Давиду и сказал; «Ты — отрок, он же — совершенный человек и воин от юности своей. Не по силам тебе сражаться с ним».

4. ЖВГ, с. 153: «Глянул Тархан и сказал: «Я воитель с многоопытными голиафами, но не с юнцами».

I Царств, XVII, 42: «И как узрел иноплеменник тот Давида, юного, прекрасного и румяного, и презрел его».

5. ЖВГ, с. 154: «Но отвечал Вахтанг Бакатару: «Не мощью моею одолел я Тархана, но мощью бога моего»[103].

I Царств, XVII, 45: «Ответил Давид и сказал: «Ты ступаешь на меня в доспехах, с копьем и со щитом, я же пойду на тебя силой владыки господа».

6. ЖВГ, с. 155—156. «Готовые к бою двинулись войска: тяжеловооруженные всадники, одетые в панцири и железные шлемы — впереди, а за ними — пешие, а за пешими снова множество всадников. И так нагрянули они на овсов... Тяжеловооруженные конники, одолев скалистую дорогу, вступили на равнину. Вслед за ними двинулись и пешие и множество всадников. И произошла жестокая сеча».

I Царств, XVII, 52: «И воспрянули израильтяне и иудеи, и возопили и нагрянули на них и истребили до Гефа вплоть до ворот Аскалона. И иноплеменники, побитые во множестве, падали на дорогах».

Приведенными эксцерптами не исчерпывается формальная связь ЖВГ с корпусом библейских сказаний и мотивов. Так, еще в прошлом веке было обращено внимание на отражение библейской благопожелательной формулы в традиционном в ЖВГ обращении царедворцев к своему правителю: «Здравствуй, государь во веки веков!» (ср. Дан., 2,4: «Царь! во веки живи»)[104]. Сюда же можно отнести и происхождение стеротипного обращения Вахтанга Горгасала к своему воинству в форме библейской сентенции: «Не в надежде на силу мою и отвагу, но уповая на бога беспредельного... вступлю я в единоборство с Тарханом» (с. 152). — Ср. Кн. Зах, IV, 6: «Это слово господа к Зоровавелю, выражающее: не воинством и силою, но Духом Моим, говорит господь Саваоф». Сюда же можно отнести и такую дидактическую установку ветхозаветных книг, как несопоставимость мудрости человеческой и божественной[105]. Есть случаи, когда в заимствованных из священных писаний мотивах обостряется их социальный акцент. Так, автор ЖВГ в одном из своих назиданий использовал политическое предписание паулинизма в соответствии со своей непосредственной задачей и в пылу полемики даже забыл апелляцию к образу Христа: Ефес., IV, 6: «Рабы, повинуйтесь господам (своим) по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою (только) услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю божию от души». — Ср. ЖВГ, с. 197: «Повинуйтесь царям вашим, ибо не беспричинно вооружены они мечом, но от бога властвуют, словно львы среди овец».

Обращение Джуаншера в целом к ветхозаветном образам и мотивам может свидетельствовать об архаичности использованных им источников[106]. Кроме того, вплетение в жизнеописание Вахтанга Горгасала мотивов о библейском Давиде было обусловлено политической конъюнктурой. Это было время складывания в грузинской историографии традиции одного из идеологических постулатов Феодальной Грузии, связанных с формированием официальной генеалогии Багратионов, в пору своего расцвета (с XI в.) выступивших с заявкой на родство с библейским Давидом и одновременно претендовавших на преемственность с домом древнекартлийской династии Фарнавазидов.

Коротко остановимся на явно апокрифических сюжетах, вплетенных автором ЖВГ в полемические экскурсы своего произведения. Они как бы иллюстрируют ту борьбу, которая имела место внутри христианской церкви и особенно между ее иерархами и централизованной светской властью. Несмотря на важность этого раздела ЖВГ для изучения идеологической ситуации в Грузии в раннем средневековье, ему в специальных исследованиях до сих пор не было уделено практически никакого внимания.