Жизнь: вид сбоку

Бабушка Муся, напротив, происходила из семьи пламенного большевистского командира, буденновца Исаака Абрамовича Блуфштейна и полоненной им на просторах махновского гуляйполя гарной дивчины по имени Полина.

Понятно, что мои прадеды на дух друг друга не переносили. Прадед Никанор во время войны, по идеологическим соображениям, отсиживался в Ташкенте, налаживая кооперативное производство незнакомого узбекам лимонада. Кто сказал, что лимонад должен быть сладким? Фондируемый во время войны сахар он продавал налево, за что и попал в конце войны в ничуть не пугавший его лагерь. Прадед Исаак, наоборот, потеряв в Киевском Бабьем Яру всех родных, в 50 лет ушел на фронт добровольцем, стал снайпером, убил 307 фашистов, получил три ордена Славы (за каждые 100 мертвяков по ордену), что приравнивалось к званию Героя Советского Союза. Ох, чудны дела твои, Господи! Еврей, комиссар, рискуя собственной жизнью, защищал Россию матушку, а кондовый русский старообрядец отсиживался в Ташкенте, воруя у наивных узбеков сладкое. Еще чуднее, что после войны отношения между прадедами наладились. Исаак в 1945 году вернулся домой и увез семью из Москвы на родину убитых предков в Киев. Как полный кавалер ордена Славы, он получил в киевском горисполкоме патент на частное фотоателье и тоже стал заниматься «бизнесом». Так что капитализм в моей отдельно взятой семье победил еще при Сталине. Коммерческие интересы сблизили прадедов, и с середины пятидесятых они с удовольствием общались, когда Исаак приезжал в Москву навестить дочь.

Наконец совсем мне чудно, что дальним потомком столь разных людей являюсь я – Витя Соколовский, современный житель крупного мегаполиса, сорока четырех лет от роду. Евреи, старообрядцы, украинцы, с отцовской стороны еще и татары затесались. И все с собственными прибабахами, тараканами и убеждениями. С годами я начал очень хорошо чувствовать свои корни. Они уходят в землю моей многострадальной страны и не дают мне сдвинуться с места. Хотя я очень хочу иногда сдвинуться. Послать все к черту и уехать туда, где море и солнце и добрые светлые люди. Но не могу – корни держат. А еще я сам постепенно становлюсь корнем для своих детей. Ухожу глубже в землю и уйду рано или поздно, как и мои предки, полностью. Только корни мои в разные стороны растут, тащат, рвут меня на части. Одни – воду любят, другие – песок, третьи – воздух, четвертые… Да что там говорить, даже герб у России – двуглавый орел. И смотрят головы в разные стороны, а не друг на друга. Славику и Мусе в этом отношении повезло. Они были советские граждане, а потом – антисоветские, и не было для них ни эллина, ни иудея. Цельные, несгибаемые, сильные люди. Поэтому и выдержали так много. Не знаю, сумел бы я на их месте… Скорее всего, не сумел.

2. Обыкновенное чудо

Они познакомились в 1937 году. Прадед Исаак привез семью из голодной Украины в Москву, поближе к деньгам и сытой жизни. Он устроился в типографию печатником, жена работала в столовой, дети пошли в школу. Там, в седьмом классе, и повстречал Славик любовь всей своей жизни. Когда бабушка Муся в 80 лет шла по улице, люди на нее оборачивались. Понятное дело, что старуха, но необычная бабка, не битая и забитая жизнью женщина, а величественная княгиня, я бы даже сказал – величавая. В те времена я в шутку называл ее мастер Йодо. Однажды она посмотрела по телевизору «Звездные войны», увидела мудрого маленького зеленого джедая и жутко на меня обиделась. Она считала себя красивой женщиной, и это было чистой правдой, а этот – зеленый сморщенный, вообще не человек…

– Бабуль, – оправдывался я, – но он же там самый главный, он мудрый, как ты, у него глаза красивые, он командир джедаев, в конце концов.

– Урод! – обиженно надув губы, отвечала Муся и отворачивалась, а после тихо добавляла: – И потом, он же мужчина.

Я еле вымолил прощение тогда. Вымаливал и думал: «А почему она уверена, что Йодо – мужчина? Там же нет никакого сексуального подтекста: ни друга, ни подруги не имел мастер джедаев в фильме, скорее, он – бесполое существо». Но я безоговорочно верил бабушке. Во взаимоотношениях полов она разбиралась лучше всех, кого я знал. Она оставалась женщиной до последней своей минуты. В день смерти она встала с кровати, приняла душ, накрасилась, надела лучшее свое платье, прилегла на диван, закрыла глаза и умерла. Да… сейчас таких не делают. Женщина с огромной буквы «Ж».

Смысл существования Муси заключался в Славике, а смысл Славика был в Мусе. Их невозможно было уничтожить поодиночке. Только вместе. Так и произошло в конце концов.

Ну почему, почему они умерли?! Я не согласен, я протестую, они должны жить! Это несправедливо. Миллионы никчемных двуногих коптят небо без любви и без толку, а Муся и Славик лежат во влажной, пропитанной выхлопными газами московской земле, недалеко от МКАДа.

В декабре знаменитого 1937 года в седьмой класс старой московской школы на Воздвиженке, где учился Славик, зашла новенькая. Учительница ее представила.

– Дети, это Маруся Блуфштейн, ее родители переехали из Киева. С сегодняшнего дня она будет учиться с нами.