Жизнь волшебника

кулачками и упрёками, что он не защищает её. Роман же, пожалуй, и сам бы уже с удовольствием

отмутузил её за такое недалёкое поведение. Обозлённый, он выскакивает на тридцатиградусный

мороз и успокаивается, лишь рассадив колуном несколько перевитых чурок. Вернувшись в тепло

уже остывшим, с замёрзшими красными ушами и совершенно благодушным, пытается успокоить и

Смугляну.

– Можешь возвращаться к своей Ирэночке! – кричит та в ответ на его заискивающее желание

мира. – Она у тебя на все руки мастерица! А я под каждую шизофреничку подстраиваться не стану!

На мне вон какая нагрузка: и учиться надо, и сварить, и постирать! Лучше бы взял да помог!

Роман невольно приседает от её крика, прислушивается к дому. Текуса Егоровна либо не знает

слова «шизофреничка», либо вообще не способна слышать крик. А вот Голубику, опять же, цеплять

не стоило. Она и без того пронзила их жизнь таким больным воспалённым нервом, что они помнят

о ней всегда, будто живя в сфере её невидимого присутствия. От этой гнетущей зависимости им бы

лучше уходить сообща и в дружбе, а не в ссоре. Лишний раз кивая вот так в сторону Ирэн, Нина

сама словно уменьшает себя, потому что с Голубикой, особенно в делах хозяйских, ей лучше бы не

соизмеряться. У жены обычно всё делается столь незаметно, что и своей помощи, Роман как-то не

замечал. Просто помогал, когда помощь действительно требовалась, да и всё. Нина же взывает о

подмоге, ещё и сама ничего не начав. Ирэн в домашней работе никакой особой своей доблести не

видит. Она хозяйка изначально, а уж потом жена. Смугляне же и для протирки пола требуется

вначале заручиться убеждённостью, что она любимая женщина. Чтобы уборка не выглядела

унижением, Нина должна знать, что прибирается для человека, достойного её, как личности.

133

Временами, отметая всякие сантименты и протрезвляясь от своего нового семейного

строительства, в которое он втянулся как-то незаметно, Роман горестно признаёт, что выйдя из

одного своего тупика он прямиком вляпался в другой – пожалуй, не меньший. Когда-то его

удивляли люди, добровольно, своими ногами, забредавшие в безысходные ситуации. Он полагал,

что любой тупик надуман, ведь у человека всегда остаётся возможность встряхнуться, оборвать

отягощающие связи, которыми он постепенно и незаметно обрастает. Чемодан в руку и ходу: мир

широк и не без добрых людей. Один раз он уже так делал. Не рвануть ли снова, повторить ли это

снова, пока ситуация не затянулась петлей, пока не так больно расставаться? Жизнь Смугляны

сложится и без него… Значит, надо подкопить немного моральных сил и ещё раз решительно

шагнуть.

Утром Нину вызывают к ректору. Ректор, очень добродушный к девушкам, зачитывает ей письмо

Мерцаловой Ирины Ивановны, в котором повествуется, что студентка второго курса Нина

Галиулина разрушает её семью. Никаких нравоучений ректор не произносит, а лишь просит, чтобы

Нина, как взрослый человек, сама задумалась о своём поведении.

Плюнув на лекции, Смугляна приходит из института в совершенно убитом состоянии. Роман

растерян. Вот Ирэн так Ирэн! Вот почему она так долго не появляется на этой квартире, наверняка

уже вычисленной ей. Значит, она написала и в другие места, порекомендованные многоопытной

Иосифовной. Написала и теперь выжидает эффекта от своих посланий. Так что неприятности

только ещё начинаются…

Ждать долго не приходится: уже следующим утром Романа вызывает начальник цеха, кивает на

распечатанный конверт, подписанный почерком Голубики, и спрашивает, что делать с этим

«сигналом»? Роман лишь с досадой машет рукой. Начальник, и сам переживший однажды

тяжёлый развод, с минуту пристально смотрит на рабочего, что-то понимает про него, молча рвёт

письмо и отправляет в корзину.

Больше всего пугает то, как воспримут послания Ирэн те и другие родители. Нина, боясь своих,

всё же успокаивает Романа, что даже если они и рассердятся, то ненадолго. Быстро во всё

вникнут, всё поймут. Нина тут же пишет домой вроде как подстраховочное письмо, честно

рассказывает обо всех изменениях в своей жизни, сообщает новый адрес и даже, ради

убедительности, чисто формально приглашает в гости. Роман с готовностью соглашается с Ниной.

Конечно, её-то родители всё поймут, ведь они интеллигенция, учителя. А вот как и куда понесёт

простых и прямолинейных своих?

Возвращаясь с работы в субботу вечером, Роман ещё в окно видит Ирэн, точнее, лишь одно её

плечо в белой шубе, и лишь усмехается этому. На жену из-за её писулек теперь и смотреть не

хочется. Она хотела ненависти, её она и получает. О том же, как она могла пойти на такие пакости,

даже задумываться не хочется. Может быть, лишь теперь-то она по-настоящему и проявляется? И

если такова её истинная суть, значит, и он правильно сделал, что ушёл…

Голубика беседует с Текусой Егоровной, которая – то ли правильно отрегулированная

профилактическими беседами, то ли подготовленная всей своей жизнью – слушает гостью с таким

видом, словно та втирает ей о правильности оплаты по электросчётчику. Голубике и невдомёк, что

эта женщина с крепкими белыми, как фасоль, зубами, живёт совсем не в том мире, где есть