Жизнь вопреки

– Это и есть твой муж-физик?

– Да, это Гоша. Он дома почти не бывает. Он же не просто физик, он участник всяких секретных программ, только тебе и говорю. Его вызывают то в НАСА, то в ООН, то в НАТО на всякие форумы и для консультаций.

– Понятно. Интересное лицо.

Марина открыла книжный шкаф. Обычный набор классики интеллигентной семьи. Собрания сочинений старые, но очень качественные, дорогие. А на одной полке лежат тоненькие брошюрки, автор один. Николай Васильевич Груздев, доктор наук. «Основы почвоведения и земледелия». Вряд ли кто-то покупает такие книги для библиотеки художественной литературы. Они могут быть только у автора.

Когда они прощались, глаза Дианы блестели от слез:

– Мариночка, я так счастлива, что мы встретились, что нашли друг друга. Ты мне сразу стала как сестра. Так не хочется расставаться.

– Так о расставании и речи нет, – ответила Марина. – Я доехала к тебе за двадцать минут. До встречи в эфире, звони, пиши. Будет время, еще посидим.

…Нина Петровна в отчаянии сжимала худые ладони с длинными пальцами пианистки и смотрела на непримиримую спину своего Коли, на его упрямый затылок. Такой родной затылок. Настолько изученный за многие годы, которые он провел за письменным столом и своей работой, что у нее привычно перехватывает дыхание от любви. Им никогда не нужно было много слов, чтобы объясниться. Вообще, кажется, не нужно было объясняться. Они одинаково думали, вместе все переживали, слышали и чувствовали друг друга на расстоянии. А после смерти их единственного сына, прекрасного, доброго Пашеньки, они вдвоем несли драгоценную, единственно важную ношу памяти, боли и бесконечной преданности своему мальчику. Таким бывает только плод любви – красивый, талантливый, обаятельный, общительный… Слишком хорош, чтобы не позавидовала сама судьба. Павел Груздев умер от рака легких в тридцать пять лет. Он уже успел пройти часть пути блистательного ученого с большим будущим…

И вот сейчас, впервые в их супружеской жизни, Нина Петровна не просто не находит нужных слов – все, что она говорит, Николай воспринимает как оформление поступка, который враждебен их существованию в принципе. И это для нее катастрофа. Она просто не решается сказать ему главное: все, что она пытается придумать и сделать, – ради него. Ради его здоровья, покоя, жизни. Ей ничего не нужно, кроме двух чашек чая за день и нескольких кусочков хлеба с домашним вареньем. А Коле необходима операция на глазах, хорошее питание, дорогие лекарства. У него диабет, одна нога стала почти багровой: может быть гангрена, понадобится ампутация. И чтобы сохранить какое-то не мучительное качество жизни, нужны совсем не те деньги, которые у них сейчас есть от сдачи в аренду квартиры.

– Коля, посмотри на меня, ты за целый день не сказал ни слова, ты не хочешь даже повернуться ко мне, – Нина Петровна встала рядом с мужем. – Это невозможно, ты меня не слушаешь, а я даже не знаю, что ты думаешь. Просто вижу, что я для тебя чуть ли не враг. Я думаю о нас, о том, что мы можем теперь только сами о себе позаботиться. Многие так поступают.

– Нина, – муж посмотрел на нее измученным взглядом, – перечислять достоинства того рая, который ты для нас нашла, больше не нужно. Я все понял и проанализировал. Эту бумагу с печатями, на которой нарисована действительно большая сумма так называемой ежемесячной ренты вместо нашей квартиры и даже собственности на эту крошечную дачу, – ее в наше время может изготовить любой мошенник. Ты понимаешь, о какой зависимости идет речь? Ты ничего не знаешь об этой Диане кроме того, что она сама тебе наплела. А ее риелтор и, как он себя называет, юрист Семен – типичный бандит.

– Я в шоке от того, как ужасно ты думаешь о людях. Диана – прелестная девушка, Семен – обычный трудяга, они, как все, пытаются зарабатывать. Но в отличие от многих хотят при этом и другим помогать. Таким одиноким людям, как мы. И потом, если мы согласимся, то подписывать все будем у нотариуса. Какой толк нам от нашей квартиры на Тверской, если мне не на что купить тебе лекарства? Я стараюсь откладывать часть денег, которые привозит Диана за квартиру, на больницу, операцию, восстановление. Но без продажи квартиры мы просто не справимся. Да и здесь нельзя жить круглый год. Скоро наступят морозы. Диана сказала, что мы можем жить в своей квартире, когда захотим. Она просто записана будет на нее.

– Боже, какой кошмар, – выдохнул Николай Васильевич. – Диана сказала, что мы можем жить в своей квартире. Ты себя слышишь, Нина?!

Марина ночью прочитала все, что нашла, о профессоре Николае Васильевиче Груздеве. Тяжелая биография. Родители – ученые, репрессированы в тридцать седьмом. Подробности смерти и место захоронения неизвестны. Сам Николай Груздев был отправлен в ГУЛАГ в шестнадцать лет, в пятидесятом, за «участие в заговоре против власти». К счастью, наступил пятьдесят второй… Десять лет назад умер единственный сын Груздева, перспективный ученый. Марина нашла снимок Павла Груздева на международном экономическом форуме. Да, это его портрет на стене квартиры, в которой живет Диана.