Жизнь вопреки

Когда они вернулись, немного даже загорелые, и пили чай с Мариной на своей кухне, Нина Петровна вдруг в приступе благодарности выпалила:

– Мариночка, а давай мы на тебя все запишем, просто так, без всякой ренты?

Николай Васильевич поперхнулся чаем, а Марина расхохоталась до слез.

– Милые вы мои! Доверчивые люди неисправимы. Самая неподвижная категория. Я просто вас полюбила. Надеюсь, и вы ко мне хорошо относитесь. Будем просто с этим жить. Вам уже просто от меня не избавиться.

Меньше всего Марине хотелось что-то знать о Диане и Семене. Но от таких сведений не увернешься, конечно. Он получил приличный срок по совокупности открывшихся следствию преступлений. А Диана вывернулась. Каким образом, можно только гадать. Но, похоже, этот уголовник Семен прикрыл ее, взяв все на себя.

…Прошел примерно год, и Марина в одном бурном обсуждении острой темы в социальной сети наткнулась на комментарии, в которых ей был знаком даже порядок знаков препинания, не говоря о специфических словах и накале наигранных страстей. Ник комментатора был – Дина Трубецкая.

– Привет, Диана, – произнесла про себя Марина. – Ты – тот самый продукт, который не тонет.

Просмотрела профиль, публикации, снимки. Диана стала яркой блондинкой. Очень активно вписывается в темы моды и внешности звезд. Выносит приговоры всеобщей безвкусице и вульгарности. Да, она по-прежнему коренная москвичка, но «мой район» уже другой. Есть снимок ее новой машины – «Лексус». И муж у нее уже не секретный физик, а кардиохирург, имя которого уже стараются скрывать из-за его невероятной популярности. И главное: Дина-Диана лезет из своей жалкой шкурки хамелеона, распинаясь в «патриотизме», верности «памяти предков» и «нашим святыням».

Марина закрыла ноутбук, сначала долго умывалась и терла с мылом руки, а затем выпила на кухне рюмку коньяка. Только не это бесполезное волнение в крови, не желание исправить то, что просто существует на земле рядом с человеческим счастьем, горем, полетами души и мысли. Зло, подлость, мелкий и ядовитый след, который тянется за всем, что по-настоящему ярко и ценно. Да, как хорошо, что существует крестик – закрыть. Но понаблюдать за новоявленной Трубецкой придется.

Счастье Валерии

Валерия была маленькой хрупкой блондинкой с ярко-голубыми глазами, круглым личиком в обрамлении стрижки «паж», которая подчеркивала ее наивность, даже инфантильность. Она и говорила тонким, нарочито детским голоском. Шоком при знакомстве были ее профессия и должность – строитель, заведующая отделом крупной государственной строительной компании.

Валерия Михайловна Панова жила в старом, очень добротном кирпичном доме хорошего, зеленого района. Говорили, что дом архитекторы и строители строили для своих. Отец Валерии был заместителем главного архитектора Москвы. Он умер от рака, когда ему было немногим за пятьдесят, верная жена последовала за мужем через год от того же диагноза. Но они успели приобрести для единственной дочери и ее будущей семьи прекрасную пятикомнатную квартиру и оставить ей старинную благоустроенную дачу в ближнем пригороде и большое состояние. Да и должность Валерия получила тоже при папе. Но никто бы не посмел сказать, что она не справляется. Тот, кто видел Валерию в работе, был свидетелем ежедневного превращения. Нежная, инфантильная с виду женщина с детским голоском и наивным вопросительным взглядом становилась твердым, категоричным, расчетливым и даже жестким руководителем коллектива, состоящего в основном из мужчин. И голос ее приобретал резкие металлические, даже неприятные ноты, и произносила она чаще всего команды, а никак не просьбы или рекомендации. Валерию боялись подчиненные – не потому, что она могла их уволить. К этому она прибегала очень редко. Она за любую провинность била, что называется, рублем. Изобретательно находила для этого самые необычные способы.

Если бы Валерии дали право казнить людей, она бы выбрала один способ: лишить жертву до конца жизни даже копейки. И наблюдала бы за голодными конвульсиями с удовлетворением человека, который поступил справедливо. Для Валерии жизнь имела один смысл – деньги. Их отсутствие – это смерть. Малое количество – это не жизнь, а умирание. Все остальное, что считается ценностями у людей, для Валерии было просто сопутствующими товарами. Можно брать, можно пройти мимо, можно просто выбросить.