Жизнь взаймы

На миг она замерла, продолжая сидеть и пытаясь остановить кровь, но она продолжала струиться. Ей надо было выйти, но она не знала, справится ли сама. Она по-французски попросила своего соседа помочь ей выйти. Тот, не глядя на неё, негодующе затряс головой. Сосед следил за пьесой и не понимал, что ей от него надо. Тогда Лилиан обратилась к женщине, которая сидела слева от неё. В отчаянии она пыталась вспомнить, как по-итальянски будет «помощь». Но слово никак не приходило ей в голову.

— Misericordia, — с трудом произнесла наконец Лилиан — Misericordia, per favore![21]

Женщина удивленно посмотрела на неё. — Are you sick?[22]

Лилиан кивнула, прижимая платок к губам, и кивнула в сторону дверей, давая понять, что хочет выйти.

— Too many cocktails, — заметила пожилая блондинка. — Mario, darling, help the lady to get some fresh air. What a mess! [23]

Марио поднялся со своего места и поддержал Лилиан.

— Just to the door,[24] — прошептала она.

Марио взял её под руку и помог ей дойти до выхода. Кое-кто из зрителей рассеянно оборачивался в её сторону. На сцене в это время пронырливый любовник как раз торжествовал свою победу. Открыв дверь в фойе, Марио пристально посмотрел на Лилиан. Перед собой он неожиданно увидел очень бледную женщину в белом платье, и между прижатых ко рту пальцев на её грудь капала кровь.

— But, Signora, you are really sick, — растерявшись пробормотал он. — Shall I take you to a hospital?[25]

Лилиан отрицательно качнула головой. — Нет… в отель «Даниэли»… машину… пожалуйста… — выдавила он из себя, — такси.

— Но, сеньора, в Венеции нет такси! У нас только гондолы! Или моторные лодки. А вам надо в клинику!

— Нет, нет! Лодку! Я хочу в отель! Там есть врач. Пожалуйста… только… до лодки… а сами возвращайтесь.

— Ах! — воскликнул Марио. — Мэри может подождать. Она всё равно ни слова не понимает по-итальянски. Да и пьеса такая скучная.

Бледный помпейский красный цвет фойе после насыщенного алого цвета занавеса. Белизна декораций. Двери. Ступени и ветер, потом площадь с позвякиванием тарелок и вилок в уличном ресторане, смех и возбуждение трапезой. Потом дальше, в сторону темного, неприятно пахнущего, узкого канала, из которого вынырнула лодка и лодочник, похожий на перевозчика на Сиксте, прокричал: — Гондола, синьора, гондола!

— Да! Да! Быстрей! Быстрей! Сеньора больная!

Гондольер пристально посмотрел на Лилиан. — Её подстрелили?

— Что ты спрашиваешь? Подгребай! Скорей!

Узкий канал. Маленький мост. Стены домов. Плеск воды. Протяжный крик гондольера на пересечении каналов. Грязные, заплесневелые ступени; полусгнившие двери; малюсенькие садики с геранью; комнаты, в которых звучали радиоприемники и горели желтые лампочки без абажуров; вывешенное на просушку бельё; крыса, балансируя как канатоходец, перебиралась вдоль дома; пронзительные женские голоса, запах лука, чеснока, оливкового масла и тяжелый, мертвый дух воды.

— Скоро будем на месте, — сказал Марио.

Второй канал, пошире. Потом небольшая волна, ширь Большого Канала. — Может лучше остановить моторную лодку?

Она лежала на заднем сидении, свалившись поперек него, когда оказалась в гондоле.

— Нет, — прошептала она. — Едем дальше! Не надо пересаживаться.

Залитый электрическим светом отель, террасы, пыхтящие и дымящие речные пароходики, битком набитые пассажирами, моторные лодки с рулевыми в белых матросках — какими же одинокими были люди здесь, в центре этой пленительной суматохи бытия, когда за неё надо бороться, и тут же всё превращалось в призрак, когда приходилось сражаться за возможность дышать! Потом ряды гондол, раскачивавшихся у причала как черные гробы на сверкающей водной глади, как огромные черные бакланы, нацелившиеся ухватить тебя своими металлическими клювами, а потом Пьяцетта, световая дымка, нескончаемая даль и звезды, светлое пространство под небесным покровом, а под мостом Вздохов в гондоле с туристами невыносимо сладостные тенор пел «Санта Лючию». «Если бы сейчас наступала смерть, — подумала Лилиан, — когда я тут лежу, закинув голову, рядом журчит вода, слышны отрывки песнь, рядом сидит незнакомый мужчина, постоянно задающий один и тот же вопрос: — How are you feeling?[26] Вы ещё потерпите пару минут? — Мы скоро приедем. — Нет, это не была смерть, — она это знала точно».

Марио помог ей выйти из лодки. — Расплатитесь. — прошептала она портье, когда они вошли в отель «Даниэли» со стороны канала. — Расплатитесь за меня! И врача! Скорей!

Марио провел её через холл. Людей там было немного. За одним из столиком сидели американцы, и те уставились на Лилиан. Какое-то лицо показалось ей знакомым, но она не могла вспомнить этого человека.

Молоденький лифтер всё ещё дежурил на своём месте.

Лилиан с трудом смогла улыбнуться ему. — Это действительно не отель, а настоящая драма, — прошептала она. — Это же ваши слова?

— Вам нельзя говорить, мадам, — попросил ей Марио. Он был благовоспитанным ангелом-хранителем с бархатным голосом. — Врач скоро будет. Доктор Пизани. Он хороший врач. — Не разговаривайте! Принеси лёд! — попросил он лифтера.