Жизнь взаймы: Рассказы врача-реаниматолога о людях, получивших второй шанс

Но этот период влечет другие сложности. Бен не мог остаться в отделении реабилитации навсегда. После перевода начинается отсчет времени страховки (большинство страховых компаний оплачивает пребывание пациента в отделении реабилитации в течение 6–10 недель). Эти временные рамки вынуждают родственников считаться со своими реальными возможностями и с тем фактом, что улучшения могут оказаться не такими значительными, на какие они рассчитывали. Собственно, улучшения могут вовсе не наступить.

Прошел месяц с той субботы, когда у Бена остановилось сердце, и машина скорой помощи перевезла его в современное здание, где Бену предстояло провести ближайшие месяцы. В то время Бен был не в состоянии выполнять даже элементарные инструкции. Но он мог тянуться за показанными ему предметами. Он мог есть. Он мог артикулировать слова, хотя и не всегда осмысленно. Сохранившаяся способность к членораздельной речи свидетельствовала о достаточно высокой вероятности благоприятного исхода. В тот день, когда Бена перевели в отделение реабилитации, его мать написала: «Перевод проходил довольно медленно. Бен сидел в кресле-каталке, санитар вез его в палату, а мы шли рядом и осматривались. Когда придете к Бену, не волнуйтесь, увидев сетчатый тент над кроватью. Его установили специально, чтобы Бен не смог встать и уйти».

Андреа пропустила только один день в отделении реабилитации — когда ходила на спектакль, в котором играла ее дочь. Она училась в выпускном классе и готовилась к поступлению в колледж. Не так давно Андреа и ее дочь представляли, как будут проводить время вдвоем, когда братья уедут из дома. И вот сложилось так, что сначала домой вернулся Грег, а потом у Бена случилась передозировка. Теперь дошло до того, что Андреа не знала, что изучает в школе ее младший ребенок. Пусть Андреа уже не опасалась за жизнь сына, она все же не хотела оставлять его одного. Он как будто снова стал маленьким ребенком, который требовал ежеминутного присутствия матери, которая следит за ним, подбадривает и при необходимости выступает от его имени. Она была рядом, когда через полтора месяца после передозировки Бен встал с кресла-каталки и сделал свой первый шаг. В тот же день он самостоятельно почистил себе зубы. Мать с трепетом наблюдала за этими действиями. «Вы только посмотрите, что он делает!» — написала она.

«Я запостила лучшие фрагменты дня Бена», — сообщила Андреа в «Фейсбуке» несколько недель спустя. Из состояния минимального сознания Бен перешел в ясное сознание, и мир, в котором он очнулся, показался ему пугающим и непонятным. Жизнь была полна инструкций, только он не знал, как их выполнять. Многие предметы и виды деятельности были Бену знакомы (несмотря на нарушения памяти, он без колебаний открывал свой телефон), хотя и стали какими-то другими. Врачи сказали Андреа, что беспокойство Бена совершенно нормально, и она старалась общаться с ним спокойно и уверенно и ждала проблесков узнавания — улыбки при виде друга, смеха, объятий.

Днем в понедельник, через несколько недель после поступления Бена в отделение реабилитации, десяток врачей собрались в конференц-зале на восьмом этаже реабилитационного корпуса, чтобы обсудить, что происходит с головным мозгом Бена. Такие встречи происходят регулярно, раз в неделю, один час на одного пациента. Разбор начинается после того, как нейропсихолог Джозеф Джачино занимает свое место за круглым столом в центре зала. Присутствующие — специалисты по лечебной физкультуре в медицинской форме и кроссовках, неврологи в строгих костюмах и галстуках, другие специалисты — занимают места вокруг стола и с интересом поглядывают друг на друга, заканчивая завтрак. Коротко изложив историю болезни, доктор Джачино выводит на монитор МРТ-снимок головного мозга пациента, чтобы продемонстрировать степень повреждения мозга. После этого Джачино обращается к присутствующим врачам, медсестрам и психологам, ведущим пациента: какие у них вопросы? Эти вопросы и направляют ход обсуждения.

Потом в зал вкатывают пациента в кресле-каталке. Доктор Джачино приступает к осмотру и опросу больного и при этом ведет себя так, словно в помещении присутствуют только он и пациент. Доктор спрашивает: «Как вас зовут? Знаете ли вы, что с вами случилось?» В некоторых случаях он просит пациента совершить какое-то действие, например, показывает набор из нескольких предметов и предлагает показать предметы одного цвета, или запомнить список предметов, или перечислить какие-то числа в обратном порядке. Обсуждение последует позже. Каждый успех и каждая ошибка имеют значение, и все присутствующие живо следят за происходящим.