Жизнь взаймы у смерти

«Как же это страшно, смотреть, как уходит жизнь из матери, потерявшей ребенка! Ее словно обескровили, вырвали огромный кусок плоти, отобрали душу и оставили высохшее за несколько часов тело двигаться, что-то говорить, отвечать на вопросы. А понимает ли она смысл того, о чем спрашивают? Где она? На этом ли свете или уже там, со своим ребенком?» – Шведов смотрел на Полину, сгорбившуюся на стуле перед столом следователя, а жалость и ярость смешивались в его душе, образуя горький ком, застрявший в горле. Он пытался сглатывать его, не спуская глаз с сестры, чтобы быть наготове, когда та вновь начнет терять сознание, заваливаясь набок. А они со следователем Самохиным, молодым крепким мужиком, вновь вдвоем ее уложат на узкий диванчик, вновь вбежит медичка со шприцем, сделает укол. А Полина, очнувшись, снова будет требовать от Самохина, чтобы рассказывал дальше об этом уроде Давыдове, убившем ее дочь. Все-все рассказывал, обо всех его преступлениях, чтобы понять – как?! Как она, мать, не смогла почувствовать, просчитать его, убийцу, не подпускать к дочери, запретить быть рядом с ним любой ценой, к черту пресловутую свободу выбора!

Шведов боялся, что Полина доживать будет теперь, не жить. А рядом с ней так же маяться будут муж, сын Лешка и он, ее брат. «До чего же все «справедливо» устроено создателем: получил подарок, любимую женщину, получи и удар вслед. И мучайся, вместо того чтобы радоваться жизни. Ладно я… Полина чем заслужила? Она же почти святая…» – он не сразу понял смысл заданного следователем вопроса: «Вы в курсе, зачем Давыдову понадобилось так срочно жениться?»

– Что значит – понадобилось? Влюбился… Полина, разве не так? – Виктор удивленно посмотрел на сестру.

– Что Ларочка полюбила, было видно. А он… смотрел на нее – да, с восхищением. Да она же всем нравилась, красавица! Подарки дорогие дарил, охапки цветов. Наверное, любил? – она беспомощно посмотрела на Самохина.

– Возможно. Но главная причина, думаю, не в этом. Вы в курсе, что Давыдов сразу после свадьбы назначил генеральным директором агрохолдинга, владельцем которого является, вашу дочь? Уверен, нет. Она подписывала все документы по продаже холдинга третьим лицам, средства аккумулировались на ее личном счете в банке. Правом первой подписи обладал и сам Давыдов. Сегодня утром со счета была переведена практически вся сумма на счет некоей фирмы в офшоре.

– Ничего не понимаю… они собирались уехать за границу? Почему Лариса мне об этом ничего не сказала?

– Не уверен, что Давыдов планировал взять с собой вашу дочь. Минуточку, – Самохин взял зазвонивший мобильный. – Я понял. Хорошо.

– Взяли? – догадался Шведов.

– Давыдов задержан в аэропорту Шереметьево с поддельным паспортом. Его опознали по фото. Вы можете вернуться в гостиницу, Полине Петровне нужен отдых.

– Хорошо. Поля, пойдем, – он вывел ее из кабинета. – Подожди минуту, я сейчас.

– Когда мы можем забрать тело Ларисы? – вернувшись обратно, он плотно закрыл за собой дверь.

– Завтра после одиннадцати жду вас здесь…

Он заставил Полину съесть несколько ложек бульона с гренками в гостиничном ресторане и, купив минералки и фруктов, отвел в номер. Страшно захотелось увидеть Алену, положить голову ей на колени, расслабиться и плакать. Лить слезы, не смущаясь, не боясь быть осмеянным. Скопившееся напряжение этих суток, ответственность за сестру, бессилие что-либо изменить, давили на него. Он готов был взять билет и вылететь ближайшим рейсом домой, но не хотел оставлять Полину одну. И не только в благодарность за то, что та была рядом с ним в самые трудные моменты его жизни.