Жизнь взаймы у смерти

Да, теперь он был в курсе, кто его настоящие родители. О владельцах земли, на которой была их ферма, как-то рассказала бабушка, она и поведала историю женитьбы Франца Эрбаха на русской балерине Юлии Волошиной. Рассказала и о гибели их первенца. Он тогда пожалел незнакомую женщину, даже ужаснулся. Но о том, что он и есть тот погибший якобы ребенок, и мысли не возникло. Да и с чего бы? Узнал об этом спустя много лет, подслушав ссору приемных родителей. Это случилось в тот день, когда сбежал домой от кредиторов. Мать упрекала отца, что тот до сих пор не рассказал Юлии о том, что ее первенец, то есть, он, Герман, жив. «Теперь тебе что мешает? Земли наши, из Эрбахов осталась только Марта. Что она тебе сделает? Отберет ферму? Не получится! Почему мы должны выплачивать его долги? Пусть это делает родная мать!» – кричала она ему. Герман поначалу не понял, как такое могло случиться? Как он попал в приют? Или не было никакого приюта? Он решил, что расспросит отца, но тот неожиданно твердо пригрозил матери: «Расскажешь Герману или Юлии – убью. Глупая баба, не понимаешь, чем это тебе грозит? О ребенке забыла?»

С этого дня он всячески избегал слов «отец» и «мать». В мыслях стал называть приемного отца «Шульцем», о его жене перестал думать совсем.

И в этот же день Шульц с бабушкой рассказали ему о ценностях, хранящихся в одном из сейфов замка. Он задал лишь один вопрос: «Почему вы уверены, что они там есть?» Оказалось, Шульц понемногу распродавал украшения по просьбе Эриха Эрбаха – нужны были средства на содержание замка. Однажды одно из украшений он показал своей матери и от нее узнал, каким образом Эрбах ими завладел. Он, как оказалось, просто «изъял» их у еврейского ювелира, расстрелянного фашистами в оккупированном русском городе во время Второй мировой войны. Мать Шульца, в девичестве Оксана Милашенко, была соседкой этой еврейской семьи. Позже Эрбах вывез ее из России, ей было всего четырнадцать…

Перед смертью Эрбах признался Шульцу, что сумел сохранить самое ценное для Марты и просил после того, как его не станет, рассказать той, что «сейф находится там, где любил играть внук». «Возможно, ей придется продавать украшения, как это делал и я, чтобы были средства на содержание замка», – добавил он. Эрбах и перед смертью думал лишь о сохранении родового наследия. Но Шульц Марте ничего не сказал, о наличии сейфа она так и не узнала…

Оставалось найти хранилище. Конечно, в какой там комнате из трех десятков играл внучок старого Эрбаха, Шульц не знал. Решено было методично обыскивать поочередно все. Марта лежала в клинике, доступ в замок Шульц имел свободный, так как старуха доверяла ему, как и ее отец. Они начали с тех помещений, что выглядели жилыми. Простукивали стены, сдвигали картины и ковры, в библиотеке искали за книгами на стеллажах. Однажды он наткнулся на скрытую от глаз рядами книг нишу, но та зияла пустотой. Время шло, Марта вот-вот должна была вернуться. Две комнаты: спальня Марты и кабинет старого Эрбаха – были заперты. Шульц решил, что взламывать замки опасно, подозрение падет именно на него…

В день возвращения Марты из клиники они в замок не сунулись. А на следующий Марта вызвала к себе Шульца и заявила, что завтра едет в Россию искать родственников матери. Она рассказала, что обнаружила в неизвестном ей ранее хранилище медальон с ее фотографией. Показывая ему обратную сторону снимка, где были написаны имя, дата и город, она выронила клочок бумаги. Он выпал из открытого медальона на пол, Шульц поднял его, заметив строку из цифр. Он все понял – Марта их опередила.

Они втроем – он, приемный отец и бабушка решили, что Шульц напросится в поездку с ней. Марта, скорее всего, с медальоном не расстанется. Пока они ищут родственников Марты там, он, Герман, продолжит поиски сейфа в замке.

Обнаружил он его на следующий же день после их отъезда. Сейф был в кабинете старого Эрбаха. Герман легко вскрыл замок, вошел в комнату, внимательно осмотрелся и сразу заметил тонкие полосы соединения обоев, образующие прямоугольник, на стене. Не найдя поблизости никаких механизмов, нажал на его угол, кусок стены повернулся, открыв нишу. Ключ лежал там же. Он открыл дверцу, за ней была другая, уже с кодовым замком.

Созвонившись с Шульцем, доложил, что пока ничего не обнаружил. У того тоже новости были неутешительными – старуха медальон носила на шее, не снимая.

Почему тетушка отправила Шульца домой и отказалась от сопровождения в Самару, тот и сам не понимал. Факт, что приемный отец вернулся в Дармштадт, а Герман отправился за ней…

Ему надоело цедить отвратный напиток, но бродить по улице туда-сюда в ожидании Макса Эрбаха не хотелось. Герман посмотрел на часы – семнадцать ноль-ноль. Еще час – и уедет, решил он. А завтра с утра сядет в холле отеля лицом к лифтам. Не будет же братец весь день находиться в номере и выйдет хотя бы на завтрак!

* * *