Жизнь взаймы у смерти

– Петер, может быть, он успел уехать? – она с надеждой посмотрела на него. Шульц отвел взгляд.

– Следователь уверяет, границу не пересекал.

– Ладно, я пойду. Макс наверняка до него дозвонился. Знаешь, думаю, ты заплатишь за зло, что причинил мне и Герману. Сама прощать тебя не буду, не настолько религиозна. Верю лишь в закон бумеранга. А он работает на сто процентов. Ты украл у меня сына, но своих детей у тебя нет, и уже не будет. Променял любящую тебя женщину на чужую тетку. Уверена, счастье сомнительное. Что дал тебе этот кусок земли, из-за которого ты потерял все? Ты кому его оставишь, когда не станет твоей матери, жены, да и тебя самого? Несколько гектаров! Да тебе столько не понадобится – могила метр на два на сельском кладбище, вот и все! Ты мне противен, Шульц! – Юлия подошла к двери. – Да, еще. Даже не знаю, как сказать… Эрика просила передать одну фразу, сказала, поймешь: «Он был прав. Ты ничтожество». Он – это кто, а, Петер? Зигфрид Гаубе, отец Эрики? Не хочешь, не отвечай… Знаешь, я уверена, мой сын, когда мы встретимся, ничего хорошего о жизни с тобой и твоей женой, не расскажет. Мой сын не мог быть счастлив рядом с такими негодяями, как вы.

– Он, возможно, вообще ничего уже не расскажет! – разозлился Шульц, с ненавистью глядя на нее.

– Это еще почему? – усмехнулась та в ответ.

– Потому что Герман в больнице, и неизвестно, жив ли! Когда убегал от полиции, попал под колеса микроавтобуса, – выкрикнул он.

Он увидел, как теряет сознание Юлия, как в распахнутую дверь забегает Макс. Последнее, что зацепил взглядом, прежде чем упасть, – летящий ему в лицо кулак.

* * *

Беркутов смотрел на женщину и впервые не знал, что сказать. Острая жалость к Юлии мешала произнести обычные слова, что говорят родственникам преступников, у которых нет ни малейшего шанса избежать суда и наказания. Юлия Волошина ждала от него подробностей: как ее сын мог совершить такое? Смотрела требовательно, Беркутов расценил этот взгляд как мольбу: ну скажи, что все ложь, дай шанс оправдать, оттяни приговор… А что он мог сделать? Он видел, разум матери отказывается принимать тот факт, что ее сын – убийца, она видит в нем лишь мальчика, которого потеряла четверть века назад! Беркутов же видел преступника.

Герман дал признательные показания, подписал их, Егор заметил, что тот раскаивается, но готов принять неизбежное. Его фраза: «Я устал» не относилась к положению нынешнему, но ко всей его жизни в целом. Это было понятно не только Беркутову. Максимилиан, присутствующий при допросе, как выяснилось позже, понял эти слова брата именно так. «Я найму лучшего адвоката, сколько бы это ни стоило, господин Беркутов. И я, и Катя готовы отдать все, что есть ценного в наследстве Марты Эрбах. Это будет справедливо! – сказал он, когда они вышли из больничной палаты. – Мама уже связалась с Анри Дюморье, отцом Германа, тот тоже готов оказать помощь. Он прилетает в среду, вы ведь дадите ему свидание с сыном? Пожалуйста, он же его никогда не видел!» Беркутов мог лишь согласно кивнуть головой.

Безумную жалость к Юлии, Максу и Герману, по прихоти и самодурству семейства фон Эрбахов потерявшим друг друга, Беркутов мог показать лишь Галине. Вчера вечером, пересказывая разговор с Юлией, не сдержался, чертыхнулся раз, поминая старуху, отца ее и брата. И тут Галина вспомнила о Зинаиде Берштейн, известной московской адвокатессе, которую боялись многие прокурорские – та часто разбивала все доводы обвинения в пух и прах. Беркутов обрадовался, тут же набрав номер Максимилиана…

– В конце недели вашего сына переведут в тюремную больницу, – Беркутов, наконец, произнес фразу, которая должна была поставить точку в их беседе. – Вы собираетесь уезжать в Германию или останетесь здесь?

– Мы с Максом остаемся. Тело Марты будет сопровождать Шульц. Мы решили, что наше присутствие на церемонии погребения необязательно. Впрочем, думаю, никто не придет проводить ее в последний путь. Даже ее кузина Эрика Гаубе, – ответила она, усмехнувшись.

– Я понял… Одну минуточку, – он ответил на входящий звонок, глядя на замершую в ожидании мать Германа.

– Юлия Александровна, ваш сын только что сообщил, что Берштейн согласилась взяться за защиту Германа. Она вечерним рейсом вылетает в Самару.

– Да? Думаете, поможет? – Юлия с надеждой смотрела на него.

– Думаю, как адвокат сделает все возможное…

Она вновь сникла, опустила голову, чтобы не показать слез. А Беркутов заметил.

– Я, наверное, пойду. Меня же пустят к Герману?

– Да, свидание возможно, но в присутствии нашего сотрудника.

– Спасибо.

Беркутов посмотрел ей вслед, закрыл папку с делом об убийстве Марты Эрбах и убрал ее в сейф. Уже завтра он передаст это дело в суд.

Глава 51

– Галя, оставь их в покое! – Беркутов с удовольствием смотрел на раскрасневшуюся жену, которая все держала за руки своего сына и его, Беркутова, дочь.