Жизнь за океаном

Толстые карманы, впрочем, не у всех русских немцев, прибывающих сюда, особенно если эти немцы являются не прямо из России. В прошлом году прибыла сюда партия самарских немцев в таком жалком положении, которое нисколько не лучше положения архангельской авантюристки. Партия прибыла на пароходе из Бразилии в количестве 85 человек, – жалкий остаток из партии, числившей в себе 350 человек при выезде из России. История их похождений по истине ужасна. Они большею частью переселенцы из самарской колонии Граф и соседних с нею, где они занимались земледелием и владели хорошими хозяйствами. В 1877 году, по их рассказам, между ними появились агенты бразильского правительства и начали рассказывать о благодатной стране Нового Света, где природа щедрою рукою рассыпает свои дары и земля приносит богатые урожаи почти без обработки. Бразилию они изображали настоящим раем, где без большого труда можно быстро разбогатеть, и где жизнь имеет множество таких прелестей, о которых и не ведает Самара, и предлагали свободный выбор любой и лучшей земли. Несчастные немцы поддались искушению и отправили из своей среды двух человек для исследования сказочной страны. Посланные соглядатаи совершили быструю поездку в Бразилию. Были ли они сами обмануты или нашли почему-либо выгодным обмануть своих доверителей, но только они дали благоприятный отчет о своих наблюдениях и, между прочим, даже уверяли, что бразильское правительство примет на свой счет издержки по их путешествию. Тогда немцы, недолго думая, решились ехать в обетованную землю и осенью того же года поднялись в числе восьмидесяти семейств, составлявших 350 душ. Из Бремена партия со светлыми надеждами катнула «на Америку». Путь их был тяжел и долог. Они прибыли в Рио-Жанейро в конце января 1878 года, потеряв двух престарелых людей и 32 детей, которые умерли во время пути от убийственной экваториальной жары и морской качки. Дорожные издержки бразильское правительство, конечно, и не думало платить, и это сразу значительно опустошило немецкие карманы. На другой день по прибытии в гавань, правительство отправило их вовнутрь страны по железной дороге и поселило их в окрестностях городка Пальмиры. Земли там дано им множество и на их личный выбор. Но выбирать было нечего. Вся земля была песчана и камениста и вообще непригодна для посева пшеницы, к которой так привыкли они в Самаре. Правительство снабдило их туземными семенами для посева риса, кофе, табаку и хлопка, но наши самарцы не знали, как и приступить к этому. Наученные нуждой, они, однако же кое-как приладились и сделали посевы. Но едва семена взошли и поднялись на два вершка, как жар попалил всходы и труды пропали. Между тем от невыносимых жаров стала развиваться среди них болезненность, дети и женщины быстро умирали. Денежные запасы в тоже время стали быстро истощаться у большинства, а некоторые из них, побогаче, тогда же отправились на берег и возвратились в Европу. Около Пальмиры колонисты жили больше года. Тогда правительство избрало для них другое место – в лесу, где они менее могли страдать от непривычного для них жара и еще раз дало им семян для посева. Посевы, однако же и здесь не удались. Промучившись здесь около шести месяцев на скудной правительственной субсидии, несчастные колонисты, число которых постоянно уменьшалось от болезней и жара, отправились в приморский гор. Баранку. Здесь правительство дало им работу в мощении улиц, но скудная плата была недостаточна для прокормления. Шесть месяцев работали они здесь_, после чего правительство, – которое, по-видимому, старалось сделать для них все возможное, – препроводило их опять в Рио-Жанейро. В продолжение двух недель лежали они там на улицах, голодные и оборванные, под лучами палящего солнца. В довершение страданий их арестовала полиция за бродяжничество и заключила в тюрьму на две недели, после чего, вопреки их желанию возвратиться в Россию, их отправили на поселение в одну внутреннюю деревню в ста верстах от столицы. Пять с половиною месяцев вели они там жалкое, нищенское существование, напрасно пытаясь еще раз произвести посевы, которые постоянно не удавались. Наконец на их слезные просьбы бразильские чиновники; позволили им возвратиться в Рио-Жанейро, откуда правительство и отправило их в Соединенные Штаты. Бразилию они оставили 25-го июля и в Нью-Йорк прибыли 13-го августа.