Жизнь за океаном

Если бы партия оставалась верною своему основному принципу, то она была бы самою скромною и безобидною партией, и притоми более экономической, чем политической. Но непреклонная судьба, постоянно действовавшая вопреки ей и нанесшая наконец ей самый жестокий удар полным уравнением бумажных денег с золотыми, повергла ее в бездну анархии и почти бросила в дружеские объятия социализма. Такою, по крайней мере, партия заявила себя в последнее время, и под ее знамя стали собираться всякого рода недовольные. Когда пришло время для назначения кандидатов на президентство и главные партии составляли свои конвенции, то и зеленосппинники не отставали от других и созвали собственную конвенцию для той же цели. Их конвенция происходила 10-го июня в Чикаго, и заседание ее представляет недурную картинку из жизни и нравов американских нигилистов.

Конвенция зеленоспинников происходила вслед за конвенцией республиканцев и в той же самой обширной зале «здания выставки» в Чикаго. Но какое различие было между этими двумя конвенциями. Между тем, как во время заседания республиканцев вся громадная зала была переполнена до удушливости и еще осаждалась извне десятками тысяч народа, старавшегося уловить хоть ничтожные отголоски заседания, теперь в этой же самой зале сидели одни зеленоспинники: пустота царила на галереях и на рядах многочисленных кресел. Теперь эта зала представляла, по выражению одной местной газеты, библейскую пещеру Адуллам, ибо в эту пещеру, по изречении священного писания, прибегал всякий, кто был в бедствии, всякий, кто был в долгах, и всякий, кто был недоволен. Тут были действительно представители всех этих классов, но пестрота членов конвенции превратилась в хаос, когда на заседание допущены были чистые местные социалисты и когда они торжественно вошли в залу со своим знаменем, возвещавшим о «свободе, равенстве и братстве». Тут же, наконец, сидели и они, высокие, жилистые леди, представительницы партии женских голосователей, недовольные управлением бородатого пола и добивающиеся права голосования для прекрасного пола. Такое разнообразие представителей недовольства во всех его видах было причиной того, что заседание обещало быть чрезвычайно бурным. К счастию, конвенция нашла замечательного смирителя в знаменитом агитаторе Денисе Кернере. Этот человек только что перед тем был выпущен из тюрьмы, в которую он попал за возмущение рабочего населения в Калифорнии против китайцев и капиталистов. Сам буйный и неугомонный, теперь он на своей конвенции явился охранителем порядка. По занятии своего поста он, скинув, по обычаю, свой сюртук и засучив рукава, так грозно прикрикивал на тех, кто с неумеренною ревностью заявлял о своем ораторском искусстве, что председатель серьезно предупреждал членов конвенции лучше заботиться о безопасности своих физиономий. Скоро однако же найдено было необходимым усилить охранителя порядка несколькими помощниками, а в пособие каждому помощнику придано было по полисмену со строгим приказанием арестовать всякого, кто только осмелится обратиться к собранию с речью без позволения председателя. Конвенция действительно, наконец, смирилась и приступила к обсуждению своего дела, вполне наслаждаясь «свободой слова». Обсуждение дела, конечно, было поставлено на широкую ногу, как и следует собранию, где каждый чем-нибудь недоволен. Как представители свободы, члены конвенции прежде всего выразили свое презрение к тем политикам, которые выражали желание «сильного правительства» и добивались его осуществления в лице генерала Гранта. Но тут же они с нигилистическою последовательностью формулировали требование, чтобы конгресс принял под свою опеку все железнодорожные и водяные пути сообщения, уничтожил частное землевладение, регулировал промышленные учреждения и захватил в свои правительственные руки множество других вещей, об отдаче которых в ведение правительства не осмеливался думать самый рьяный приверженец самого «сильного правительства» и самой деспотической правительственной опеки. Затем социалисты выставили свою резолюцию, по которой «свет, земля, воздух и вода свободные дары природы», и всякий осмеливающейся захватывать их в свою собственность – злейший враг человечества, разбойник, хищник. Зеленоспинникам, составлявшим большинство в конвенции и владеющим собственностью в виде поземельных ферм, такая резолюция политических друзей была хуже медвежьей услуги, но во имя солидарности они прошли ее молчанием, зная, что резолюция никогда их не коснется. В подобном роде конвенция решала все государственные и общественные вопросы, причем, благодаря разношерстности собрания, резолюция, удовлетворявшая одних, шла вразрез с интересами других.