Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Лили Брик — а к её мнению молодая театральная актриса, по своей неопытности, относилась очень внимательно и порой делала это как-то очень демонстративно, — посоветовала Веронике не присутствовать на похоронах Владимира Маяковского, объясняя свою просьбу негативным отношением к ней Александры Алексеевны, его матери. По случайному совпадению, в день гражданской панихиды В. Полонскую в качестве основного свидетеля трагедии вызвал на допрос народный следователь И. Сырцов. По всей видимости, он предъявил Веронике Витольдовне предсмертную записку, из которой она и узнала о том, что является одной из наследниц погибшего, после чего сообщила об этом важном обстоятельстве Лили Брик. После чего, по воспоминаниям сына Полонской Владимира Фивейского, Лили Юрьевна укоряла молодую женщину: «О каком наследстве вы, Норочка, можете говорить, если даже не были на похоронах Володи?» Ответственный сотрудник ВЦИК тов. Шибайло на всякий случай провёл разъяснительную работу с Полонской, и она быстро пришла к выводу о том, что для всех будет лучше, если её фамилии в списке претендующих на авторские права Маяковского не будет. В благодарность за «понятливость» актриса получила бесплатную путёвку в ведомственный санаторий в Крыму и возможность издать хорошим тиражом свои воспоминания о поэте, которые были опубликованы в 1938 году.

Однако связывать такой выборочный подход к наследникам революционного поэта № 1 с правовым волюнтаризмом, столь характерным для представителей советской власти, на мой взгляд, было бы преждевременно:

во-первых, на Третьей сессии ВЦИК IX созыва было принято Постановление «О частных имущественных правах», которое признавало необходимость принятия особого закона, которым, в свою очередь, должна была быть предусмотрена ситуация, в каких случаях «завещание, как акт перераспределения остающегося после наследователя имущества среди „законных“ наследников, может стать актом свободного посмертного отчуждения в пользу лиц, стоящих вне указанного круга (супруги и прямые нисходящие)»;

во-вторых, среди советских цивилистов в течение довольно длительного периода не утихала дискуссия о том, кого можно считать наследником трудовой собственности и как прийти к гармонии в вечном конфликте социального интереса и индивидуальной заинтересованности.

По аналогичному поводу в «Еженедельнике советской юстиции» (№ 26–27, 1922 г.) Е. Л. Лозман[195] в своё время опубликовал статью «О завещательной свободе».

В этой публикации Евгений Львович вполне допускал, что принятие понятия «трудовая собственность» дает руководящий принцип, вне всякого сомнения открывающий возможность законодателю, не нарушая декретов ВЦИКа, признать за наследователем право посмертного распоряжения частью своего имущества вне членов своей семьи и в пользу тех лиц (как юридических, так и физических), которые в той или иной мере могли способствовать собственнику в накоплении им имущества. К таким, по его мнению, могли относиться кооперативы, поддержавшие собственника в трудную для него минуту, «частные лица, в той или иной форме оказавшие собственнику помощь, как материальную, так и моральную, какова помощь часто бывает много ценнее помощи материальной, одним словом, все те, кто помогли последователю до момента его смерти сохранить имущество, хотя бы в пределах, указанных ВЦИКом, т.-е. десяти тысяч золотых рублей» (Еженедельник советской юстиции. № 26–27).

При таком рациональном подходе всё становилось на свои места — мало кто сделал для Владимира Маяковского больше, чем Лили и Осип Брик (и это без иронии). Это если судить по справедливости…

О. Брик, Л. Брик и В. Маяковский. Фото А. Родченко. 1928 г.

В наследственную массу должно было войти имущество В. В. Маяковского в виде:

— наличных денежных средств в сумме 2113 руб. 82 коп.;

— ювелирных изделий в виде двух золотых колец: одно с бриллиантовыми камнями, второе с буквами «ММ» с надписью в середине «Лиля» (стоимость не определялась);

— легкового автомобиля Renault стоимостью примерно 4000 золотых рублей;

— мебели и домашней утвари в комнате, используемой в качестве рабочего кабинета, в коммунальной квартире на Лубянском проезде, д. 3;

— мебели и домашней утвари в квартире на Гендриковом переулке, д. 15/13;

— библиотеки (примерно 1000 наименований), находящейся в совместном владении, со слов наследодателя, с О. М. Бриком;

— оплаченного паевого взноса за квартиру в жилищном кооперативе РЖСКТ «Крестьянская газета» им. Л. Б. Красина;

Автомобиль «Рено», принадлежавший В. В. Маяковскому