Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Безусловно, в данном конкретном случае Советское правительство проявило максимум участия и щедрости по отношению к семье и близким друзьям Маяковского, но в дальнейшем власть неожиданно озаботилась теми немалыми деньгами, а точнее их размерами, которые получали наследники авторских прав литераторов «первой категории», назовём их так. В частности, в соответствии с действовавшим законом наследники Алексея Толстого при общем тираже девяти изданий его Собрания сочинений (675 тысяч экземпляров) должны были получить выплаты в сумме 4 миллиона 787 тысяч рублей. За новое издание собрания сочинений А. Н. Толстого в 10 томах, начатое в 1958 году, его потомкам причиталась сумма около 5 миллионов рублей. Только после срочных мер и вмешательства партийного руководства она была сокращена вдвое, но всё равно получались астрономические 2,5 миллиона, к тому же наследниками писателя уже были получены полмиллиона рублей за первые вышедшие тома.

За период с 1945 по 1955 год Лили Юрьевна вместе с семьёй В. В. Маяковского получили более 5 000 000 рублей. За пятнадцать лет после смерти А. М. Горького наследникам «Буревестника» было выплачено только за его пьесы свыше 7 000 000 рублей. Сверх того, за четыре года (с 1947 по 1951 год) за книги, изданные государственным издательством, авторские выплаты им составили ещё около 3 000 000.

С учётом того, что деньги это были просто колоссальные, ЦК КПСС принял решение о принудительном выкупе авторских прав, с тем чтобы сократить суммы начислений в разы. После проведённой разъяснительной работы правообладатели стали массово отказываться от таких «чрезмерных» выплат — на Старой площади всегда умели быть убедительными.

Глава VII Советское авторское право в 1917–1930 годах

Люди радовались новым законам. Они поняли, что это — начало новой жизни.

Вавилонская башня и другие древние легенды.

под ред. К. И. Чуковского

Советские цивилисты в своих работах об авторском праве любили ссылаться на опыт Великой Французской революции, превратившей привилегию в институт права на новое произведение, созданное в любой отрасли науки или культуры. Член Конвента Франции Жозеф Лаканаль, представляя патентный закон 7 января 1791 года, провозгласил: «из всех видов собственности наиболее приемлемой является собственность на произведения гения, так как она не может нарушать республиканского равенства, ни затемнять идеи свободы». Через два года, 24 июля 1793 года, Конвент принял Декрет о праве собственности авторов на всякого рода литературные произведения, композиторов, живописцев и рисовальщиков, который во многом повлиял на формирование национальных институтов российского и советского авторского права.

В контексте нашего разговора, думаю, что было бы правильно ещё раз обратиться к принятому 20 марта 1911 года российскому «Закону об авторском праве».

С момента обнародования Высочайшего манифеста от 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка», одним из авторов которого являлся глава Кабинета министров граф С. Ю. Витте, было введено новое правило, в соответствии с которым «никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от нас властей» (Высочайший манифест от 6 августа 1905 года. Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3-е, Т. XXV, отд. 1. № 26 656). Это обстоятельство, первоначально воспринятое как необходимый реверанс в сторону «суверенной демократии», очевидно позволило сделать процесс законотворчества более-менее профессиональным — во всяком случае, теперь он шёл с активным привлечением всех заинтересованных сторон. Правда, благодаря новой процедуре Государственная дума не все законы успела принять до своей преждевременной кончины.