Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

При этот сам Декрет достаточно чётко формулировал конечную цель изменений: «Принимая во внимание создавшуюся от разных причин острую безработицу печатников, с одной стороны, книжный голод в стране, с другой, поручается Народной комиссии по просвещению немедленно приступить к широкой издательской деятельности. В первую очередь должно при этом быть поставлено дешёвое народное издание русских классиков. Сочинения тех из них, срок авторского права которых истёк, должны быть переизданы. Сочинения всех авторов, переходящие таким образом из области частной собственности в область общественности, могут быть для каждого писателя особым постановлением Государственной комиссии по просвещению объявлены государственной монополией, сроком, однако, не дольше как на пять лет. Комиссия обязана воспользоваться этим правом по отношению к корифеям литературы, творения которых перейдут согласно настоящему закону в собственность народа» [3.23]

Таким образом, основные идеи Закона 1911 года в определённом смысле продолжали работать вплоть до его окончательной отмены в 1917 году, когда СНК и ЦИК РСФСР приняли целый ряд новых декретов, задачей которых были фактическая национализация и установление государственной монополии на распоряжение произведениями науки, литературы и искусства. Но даже после формального прекращения его действия многие его положения активно использовались в советской правоприменительной практике.

Теперь Советское государство рассматривало институт авторского права как один из основных инструментов управления системой культурных ценностей. Уже 18 декабря 1917 года народный комиссариат по просвещению во главе с А. В. Луначарским внёс в Совнарком РСФСР проект постановления, касавшийся организации издательского дела и некоторых вопросов прав авторов, который был предварительно одобрен В. И. Лениным. Проект практически без изменений был принят ЦИК 29 декабря 1917 года как «Декрет о государственном издательстве», и с него, по сути, началось формирование новых принципов гражданско-правовых отношений между литераторами и советской властью.

В сопроводительной записке к законопроекту народный комиссариат просвещения отмечал, что «когда декрет войдёт в силу, народные массы смогут иметь за дешёвую цену произведения лучших писателей, критиков и учёных». В нём так же, как и в Декрете «О печати» от 28 октября 1917 года, использовались достаточно категоричные формулировки, как: «В тяжёлый и решительный час переворота и дней, непосредственно за ним следующих, Временный Революционный Комитет вынужден был предпринять ряд мер против контрреволюционной печати всех оттенков… Буржуазная пресса — одно из могущественных орудий буржуазии, которое нельзя было оставлять целиком в руках врага в период революции, когда оно не менее опасно, чем бомбы и пулемёты. Вот почему были приняты „временные и экстренные меры пресечения потоков грязи и клеветы, в которых охотно потопила бы победу народа буржуазная пресса“». В соответствии с Декретом подлежали немедленному закрытию «органы прессы», которые призывали к открытому сопротивлению и неповиновению Рабочему и Крестьянскому Правительству, «сеющие смуту путём явно-клеветнического извращения фактов», призывавшие к деяниям «явно преступного, т-е уголовно-наказуемого характера» (Газета Временного Рабочего и Крестьянского Правительства от 28 октября 1917 года. № 1).