Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Несмотря на то что члены трибунала не всегда участвовали в судебных заседаниях — по всей видимости, из-за занятости другими не менее важными революционными делами, — такие обвинительные приговоры постановлялись с завидной регулярностью. Вопрос о систематическом отсутствии членов ревтрибунала на судебных заседаниях дошёл до председателя Верховного революционного трибунала Н. В. Крыленко, на что тот отвечал, что, во-первых, данный факт не влияет на законность приговора, а во-вторых — «судьи, наверное, рассказывали друг другу то, что происходило в их отсутствие». [1.112]

Периодически выносились приговоры за «оскорбительные ругательства по адресу советской власти, неподчинение её распоряжениям», её «непризнание», агитацию за Учредительное собрание, призыв к забастовке, распространение прокламаций и т. д. Жаль, конечно, что тогда ещё не было социальных сетей, — дело бы пошло веселее.

В апреле того же 1918 года Московским ревтрибуналом слушалось дело 20-летнего конторщика Андрея Конкина, которого обвиняли в «распространении стихотворения провокационного содержания по адресу народного комиссара Ленина», и гражданина В. Н. Жукова, который был также был признан виновным в «произнесении контрреволюционных фраз, выражающих сочувствие немецкому захвату», и т. д.

Декрет Совнаркома РСФСР от 26 ноября 1918 года «О признании научных, литературных, музыкальных и художественных произведений государственным достоянием» вновь предоставлял право Наркомпросу признавать достоянием государства любое произведение, вне зависимости от того, было оно опубликовано ранее или нет, принадлежит или нет кому-либо помимо его автора и т. д. Это право отчуждения предоставляется в отношении любого произведения по усмотрению специальной народной комиссии. Правда, в том случае, если издательство ранее приобрело права издания или переиздания какого-либо литературного произведения, оно имело возможность получить соответствующую компенсацию в размере непокрытых расходов, ему также возмещался авторский гонорар, который не был выплачен ранее, но уже по твёрдым ставкам Наркомпроса, установленным по согласованию с Наркомтрудом.

Одновременно Совнарком принял постановление «О расторжении литературной конвенции России с Германией», подписанное Председателем СНК В. И. Лениным, «как противоречащей происшедшим во время войны изменениям», на основании ст. 4. Русско-Германского дополнительного договора к Брестскому мирному договору от 3 марта 1918 года, которая «предоставляла каждой из договаривающихся сторон право заявить в течение 6 месяцев после подписания мирного договора об отказе и замене новыми договоров, соглашений и конвенций, противоречащих изменениям, происшедшим во время войны» (Документы внешней политики СССР. Т. I. М. 1957. С. 168).

На заседании СНК 22 июля 1918 года постановление было утверждено, одновременно Народному комиссариату юстиции было поручено представить в СНК сведения обо всех литературных конвенциях, заключённых Россией с иностранными государствами, и проект декрета об их отмене (Декреты Советской власти. Т. 3. М., 1964. С. 555–556).

В одном ряду с декретом значились такие нормативные акты 1918 года, как декреты «Об издании сочинений русских писателей», «Об отмене наследования», и 1919 года — «Об отмене права частной собственности на архивы умерших русских писателей, композиторов, художников и учёных, хранящиеся в библиотеках и музеях».

Все перечисленные изменения в новом авторском законодательстве были сведены к ограничению прав авторов, правообладателей и их наследников в монопольных интересах государства в этой сфере, к максимальному снижению роли и возможностей частных издательств, тем более что в результате отмены наследования отменялся и сам принцип перехода к наследникам исключительного права на произведения литературы, науки и искусства.