Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Были и другие причины, по которым российский авторский закон традиционно игнорировал права зарубежных авторов. Ведь, как известно, одной из самых влиятельных государственных структур императорской России являлось министерство двора Е. И. В., которое представляло из себя нечто среднее между нынешними Администрацией Президента и Управлением делами. Помимо канцелярии, финансового управления, архивов, по этому ведомству проходили Императорские театры.

В Санкт-Петербурге это были: Александрийский, Мариинский, Михайловский, придворный Красносельский, в Москве — Большой, Малый и Новый. Всего по придворному министерству за театральными труппами числилось более 3000 служащих, а бюджетные расходы на их содержание превышали 4 миллиона рублей в год. В том случае, если бы Россия присоединилась к Бернской конвенции, удовольствие увидеть на сцене Марию Ермолову или услышать пение Антонины Неждановой стало бы чрезмерно дорогим даже для императорской свиты. В своё время драматург А. Н. Островский, возглавлявший «Общество драматических писателей и оперных композиторов», и так попортил жизнь директору императорских театров С. А. Гедеонову, когда потребовал от Красносельского театра уплачивать положенные по закону авторские отчисления за поставленные на сцене «пиесы».

Второй немаловажной причиной было то, что в дореволюционной России баланс экспорта и импорта печатной продукции был очевидно нарушен в сторону последнего. Романы Майна Рида и Вальтера Скотта[198] у русских читателей были очевидно популярнее, чем книги собственных гениев — Николая Гоголя и Льва Толстого. Книгопечатни, в основном существовавшие за счёт контрафактных переводов книг зарубежных писателей, отчаянно конкурировали друг с другом, но даже при этом многие из них разорялись. С учётом реалий книгоиздательского бизнеса присоединение России к международной конвенции привело бы к непоправимым последствиям, так как отрасль практически полностью перешла бы под контроль иностранцев.

В соответствии с принятым законом были внесены соответствующие изменения в действующее законодательство. В частности, в ст. 31 Устава гражданского судопроизводства, в части отказа от практики рассмотрения мировыми судьями дел о предоставлении прав переложения музыкальных произведений для механических музыкальных инструментов, а также соответствующие поправки в Уголовное уложение, которые устанавливали, что дела о нарушении чужого авторского права должны возбуждаться только по жалобе потерпевшего и т. д.

Достаточно сказать, что в соответствии с Законом 1911 года авторское право на литературные, музыкальные и художественные произведения принадлежало автору в течение всей его жизни, а наследникам или иным его правопреемникам — в течение пятидесяти лет со времени смерти автора. К этой норме в России вернулись только в 1993 году, с принятием Федерального закона «Об авторском праве и смежных правах».

В период с 1911 по 1915 год, руководствуясь положениями «авторского» закона, Россией были заключены двусторонние соглашения об охране авторского права с Францией, Германией, Бельгией, Данией, которые были вскоре отменены первыми декретами советской власти.

Поэтому советский период существования авторского законодательства можно смело назвать временем доминирования государственной собственности в ущерб собственности частной, причём в первую очередь связанной с результатами интеллектуальной деятельности, которые подразумевали исключительное право автора на их использование по своему усмотрению и любым способом.

Если Декретом ВЦИК от 29.12.1917 «О государственном издательстве» Государственной комиссии народного комиссариата по просвещению разрешалось объявлять государственную монополию на сочинения до пяти лет, срок охраны которых истек, и рекомендовалось «воспользоваться этим правом по отношению к корифеям литературы, творения которых перейдут согласно настоящему закону в собственность народа», то последующие документы или практически отменяли само понятие «авторское право», или существенно ограничивали его пределы.