Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Госиздательство, несмотря на свой официальный статус, порой откровенно чудило: в один из томов собрания сочинений Карла Маркса при брошюровке по небрежности попало несколько страниц из сборника фельетонов А. Т. Аверченко, а однажды бухгалтерия издательства выписала гонорар писателю Марку Туллию Цицерону за издание его произведений и активно разыскивала талантливого автора для выплаты ему вознаграждения. Об этом казусе не преминул напомнить коллегам В. Маяковский в своей статье «А что вы пишете?»: «Ответственность за халтуру и деквалификацию лежит на всех…», а затем и в стихотворении «Четырёхэтажная халтура»:

В центре мира
стоит Гиз —
оправдывает штаты служебный раж.
Чтоб книгу
народ
зубами грыз,
наворачивается
миллионный тираж.
Лицо
тысячеглазого треста
блестит
электричеством ровным.
Вшивают
в Маркса
Аверченковы листы,
выписывают гонорары Цицеронам.
Готово.
А зав
упрётся назавтра
в заглавие,
как в забор дышлом.
Воедино
сброшировано
12 авторов!
— Как же это, родимые, вышло??

(Маяковский В. В. Четырёхэтажная халтура. 1926)

По всей видимости, в задержке публикации революционной пьесы имел место и финансовый резон: авторский гонорар К. Гамсуну, при всей его «нобелевской» известности, за издание перевода его книги ГИЗ, вообще-то, не планировало платить в силу действующего закона, а автор сказки — драматург С. Дерябина — к тому времени уже умерла от чахотки, не оставив наследников, женщина она была одинокая.

Устав от борьбы с бюрократами, Владимир Владимирович, в нарушение положений заключённого им договора, предусматривавшего исключительное право первой публикации за госиздательством, передал рукопись «Мистерии» в журнал «Вестник театра», где она и была напечатана в № 91–92, в качестве отдельного приложения. В ответ Государственное издательство вообще отказалось выплачивать ему авторское вознаграждение за пьесу и грозилось взыскать неустойку.

Заседание дисциплинарного суда (дистовсуд) при губернском отделе труда и МГСПС состоялось 25 августа 1921 года.

В записной книжке поэта сохранились рабочие записи к его выступлению на суде:

«4. Я и потерпевший, и обвинитель. Поэтому не характеризую, боясь быть не беспристрастным…

11. Приходит писатель, например я, в Госиздат — его сразу обдаёт ультрабюрократическое отношение к делу. Книга проваливается и через несколько дней возвращается с трафаретным ярлыком: „за недостатком бумаги“, с надписью „на отзыв не поступала“…

13. Если писатель, как я, всё-таки ходит, интересуется, нет ли бумаги, его, чтоб отвадить, начинают посылать, якобы интересуясь рабочим мнением.

14. Похоронив массу времени, писатель сдаёт свои книги или иному какому учреждению, или частному издательству, или за границу. И мне пришлось отдать в первые попавшиеся руки „Вестн. театра“, Чита и т. д.

15. Отсюда начинаются истории. Госиздат орёт „привлеку“, сам хотел издавать, запрещал и пр.

16. Но бороться ревтрибуналами с революционным искусством тогда они борются рублём» (Маяковский В. В. ПСС. Т. 13. С. 173–174).