Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

И в заключение, в 1916 году молодой поэт Василий Лебедев (позднее — Кумач) был популярен на поэтических вечерах, когда эмоционально обращался к собравшимся зрителям:

Или честных людей не осталось в России?
Или нет патриотов, а есть шулера?
Или сгинули честные люди большие?
Или полной разрухи настала пора?
Там — стоят перед ужасом смерти и плена
Сыновья и мужья, женихи и отцы.
Здесь — министры-шпионы готовят измену
И карман набивают мерзавцы-купцы!
Но я верю: терпенья наполнится чаша,
И великого мщенья настанет пора…

7.4. Всё лучшее — детям!

В таком специфическом вопросе, как несанкционированные литературные заимствования, мы просто не можем пройти мимо творчества самых популярных в СССР детских писателей. И здесь всё тоже обстояло далеко не так просто и однозначно.

Шокирующие откровения о том, что любимые книжки, которые до дыр (в буквальном смысле) были зачитаны абсолютным большинством советских детей и подростков, имели свой иностранный оригинальный первоисточник, настигло меня и моих ровесников уже в зрелом возрасте — на сформированное в результате восприятие окружающего нас мира как справедливой среды, где каждый готов прийти на помощь друг другу, а зло обязательно будет наказано, это никак не повлияло. Тем не менее оказалось, что бестселлер «Волшебник Изумрудного города», опубликованный писателем и драматургом А. М. Волковым в 1939 году, являлся авторским (вольным) переводом сказки «Великолепный волшебник из страны Оз» (The Wonderful Wizard of Oz) классика мировой детской литературы Лаймэна Фрэнка Баума, и его первое издание действительно имело специальную сноску «По мотивам Л. Ф. Баума».

В новой редакции американской истории профессиональный переводчик Александр Волков дал главным героям книги новые имена, и «Чучело» стало «Страшилой Мудрым», «Железный Человек» превратился в «Железного Дровосека», в повествовании появились саблезубые тигры и пропала Фарфоровая страна.

Как литературные чиновники не увидели в сказке крамолу и пародию не только на РККА, но и на Политбюро ЦК ВКП(б), остаётся загадкой.

Её последующие продолжения — «Урфин Джюс и его деревянные солдаты», «Семь подземных королей», «Огненный бог Марранов», «Жёлтый туман», «Тайна заброшенного замка», — написанные уже в короткий период «оттепели», несмотря на оставшиеся от оригинала цитаты, имели абсолютно самостоятельные сюжетные линии и были действительно талантливыми произведениями.

Ещё одна литературная фантазия для детей — «Старик Хоттабыч» Лазаря Иосифовича Лагина (Гинзбурга) — представляла собой советскую версию английской книги «Медный кувшин» Томаса Энсти Гатри (Ф. Энсти), трагической истории о джине Факеш-эль-Аамаше, заключённом 6000 лет назад в металлический кувшин за попытку убийства (!) своего хозяина. Повесть была написана в 1901 году, пользовалась популярностью и в 1923 году была экранизирована режиссёром Морисом Тёрнером.

Советизация истории, по своей сути являвшейся кровавой драмой в оригинальной версии, придала ей необходимую для советских детей человечность и демонстрировала веру во впечатляющие способности пионера, который был в состоянии перевоспитать даже восточного «неадеквата», страдавшего приступами клаустрофобии. Такой перенос событий в «царство социальной справедливости» сделал произведение относительно самостоятельным. Вдобавок ко всему, в зависимости от международной ситуации, в последующих переизданиях книги появлялись актуальные мотивы, связанные с изменением изменяющейся линии партии.

Стремление автора «колебаться только вместе с партийным руководством» было очевидным, что нашло своё отражение и в его последнем произведении — романе «Голубой человек», который рассказывал читателю о путешествии главного героя во времени: он переносился в царскую Россию 1894 года, встречался с В. И. Лениным и участвовал в революционной борьбе.