Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Эпоха работающих на Советскую Россию частных заграничных издательств неожиданно закончилась вместе с катастрофическим спадом экономики Германии, но реклама, которую Зиновий Гржебин сделал российскому книжному рынку, сыграла свою безусловную роль — западные фирмы буквально засыпали советских чиновников предложениями не только печатать книги, но и организовать в России современное полиграфическое производство. Принимая во внимание, что государственные типографии обеспечивали независимость от «частников», в абсолютном большинстве своём идеологически чуждых советской власти, в октябре 1921 года СНК принял новое постановление, обязывающее все госучреждения печатать книги только в России. ОГПУ получает указание установить и пресечь каналы контрабандного ввоза печатной продукции в республику.

Как говорил один мудрый человек: «Евреи, не танцуйте на русских свадьбах…»

Осознание того, что эмиграция в ближайшей временной перспективе вряд ли станет лояльной, неожиданно пришедшее к советской бюрократии, привело к прекращению любого финансового участия большевиков в зарубежных издательских проектах. Перед тем как принять такое решение, сотрудники торгпредств распространили слух о том, большевики планируют снять эмбарго на участие эмигрантских издательств на коммерческую деятельность в СССР. Поверившие в «дезу» предприниматели понесли существенные расходы на «открывающуюся перспективу», за что и поплатились огромными убытками. Таким образом удалось лишить эмигрантские организации не только каких-либо реальных перспектив влиять на умы советских граждан, но и необходимых денежных средств для осуществления этой высокой миссии.

По мнению Ходасевича, «с издателем Гржебиным поступили ещё коварнее: ему надавали твёрдых заказов на определённые книги, в том числе на учебники, на классиков и т. д. Он вложил в это дело все свои средства, но книг у него не взяли, и он был разорён вдребезги. Но (…) провокация обнаружилась лишь впоследствии».

Зиновий Исаевич писал Горькому: «Всё, что я теперь печатаю (а это стоит очень много денег), я печатаю на деньги не от правительства полученные. Часть денег брата, часть моих. В общем, рассчитываю сейчас вложить в дело несколько миллионов марок. Это даст возможность напечатать такое большое количество книг, что „утопией“ наше дело не будут считать больше» (Письмо З. И. Гржебина А. М. Горькому. 20 февраля 1922 года).

Переход В. В. Воровского на дипломатическую работу и его смена на посту заведующего ГИЗ С. М. Заксом — давним недругом Гржебина, большим другом Г. Ягоды, вдобавок ещё и близким родственником Г. Зиновьева — обострили и без того напряжённую обстановку. В результате издатель был обвинён в продаже финской типографской бумаги «по вольной цене», «некорректных» операциях с валютой от имени А. М. Горького и прочих «смертных грехах».

В соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) ГИЗ начал подготовку к изданию собрания сочинений А. М. Горького, сообщение об этом было опубликовано в газете «Правда», что не только решало все его материальные проблемы, но и делало его эксклюзивное сотрудничество с частным издателем коммерчески нецелесообразным. Узнав об этом, Зиновий Гржебин потребовал выплатить ему гонорар за публикацию ряда произведений, которые он считал своей собственностью. Дело в том, что ещё в 1919 году Алексей Максимович подарил издателю права на издание своего сборника «Избранные рассказы», куда среди прочего входил и его гениальный роман «Мать». Судя по всему, письменный договор между ним и издателем не составлялся, а сам Максим Горький о своих обязательствах перед Гржебиным решил не вспоминать, а потом и вовсе перестал с ним общаться. В отсутствие каких-либо доказательств судебных перспектив дело не имело. Тем более что вскоре Народный комиссариат по просвещению вообще отменил обязательства по старым договорам, которые были заключены между авторами и издательствами до Октябрьской революции, уставив тем самым новые формы таких отношений.

Параллельно 3. Гржебин предпринял не менее авантюрную попытку издания исторического журнала «Летопись революции» со статьями авторов из противоборствующих лагерей. «Я готов печатать от Ленина до Шульгина и еще правее, — говорил издатель, — если это будет талантливо и правдиво… Я совершенно независим и печатаю то, что нахожу нужным. Я не могу оторваться от России, хочу, чтобы мои книги попали в Россию…». Однако введённый запрет на ввоз в РСФСР книг, изданных за рубежом, а затем последовавшее за ним окончательное прекращение заказов со стороны советского торгпредства в совокупности с началом общего спада книгоиздательского дела в Германии его предприятие всё-таки разорили.